Ведагор молча попытался прикинуть, во сколько ему обойдется полная потеря репутации. По всем прикидкам выходило, что не дороже, чем потеря жизни. Которая учитывая то, кто ждал его за дверью, была практически делом решенным. А ведь у него на руках жена, дети и престарелые родители, которые чуть не умерли с голоду за время его олгенских мытарств.
– Позавчера я виделся с Мытяней. – Приняв решение, сказал он.
– Я знаю. – Кивнула Арилика.
– А вчера отправил донесение Богеру. Теперь он знает, что вы в Вандее.
Эти сведения ее тоже не удивили.
– Он бы все равно узнал, рано или поздно. Шила в мешке не утаишь. Я слишком отличаюсь от здешних. Но если ты уедешь, а Мытяню… с Мытяней поговорят, у князя не будет прямого выхода на нас. Какое-то время мы сможем жить спокойно,… а там видно будет.
– Арилика!
Она снова присела рядом с ним на кровать. Глянула виновато, ласково и немного грустно.
– Что?
– Ты действительно сможешь?…
– Да, конечно. Ты обещаешь, что уедешь? Мне не хочется тебя убивать.
– У меня двое детей, мне поклясться тебе их жизнями?
– Нет, детьми не надо. Просто пообещай, этого достаточно.
Он покачал головой. Она не понимает. Девчонка совсем, что с нее…
– Нет, недостаточно. Чтобы ты и твой изгой не сомневались, я уберу Мытяню. Это сделать сейчас, или?…
Она усмехнулась.
– Глупый! – Приблизила свое лицо почти вплотную к его лицу. В глазах затанцевало затягивающее не хуже болотной трясины зеленое пламя. – Такой взрослый, и такой глупый!
Комната вновь осветилась ярким светом, но Ведагор этого уже не видел.
Отец Онорий, первый заместитель и правая рука главы вангенской епархии, неподвижно сидел в своем личном кабинете за письменным столом и молча смотрел на лежащее перед ним письмо. Уже больше двадцати лет он постоянно занимался вопросами веры в Вандее и уже лет десять, как возглавлял соответствующий департамент, так что удивляться, что это письмо было адресовано лично ему, не было никаких оснований. И, тем не менее, он был удивлен. И даже больше – напуган, что случалось с ним очень нечасто.
Он протянул руку и надавил на кнопку вызова секретаря. Тот явился спустя несколько секунд.
– Господин Онорий?
– Господин Врапек у себя?
– Да, господин Онорий, он вернулся полчаса назад.
– Будь добр, пригласи его ко мне! Также я хотел бы видеть господина Лирга, и как можно быстрее.
– Слушаюсь, господин Онорий!
Секретарь резво выскочил из кабинета, а Онорий нехотя взял в руки письмо.
Осторожно, как ядовитую змею. В дверь постучали.
– Вызывали, господин Онорий? – В кабинет вошел невысокий коренастый отец Врапек.
– Да, проходите, прошу вас!
– Благодарю.
Отец Онорий привычно поморщился про себя, как будто съел что-то кислое. Отец Врапек, как коренной мигирец, полагал, что постное выражение лица наиболее всего соответствует его сану. Но на его деловых качествах, которые были превыше всех и всяческих, это никак не отражалось, и отцу Онорию приходилось терпеть.
– Отец Врапек, сегодня я получил письмо, которое имеет отношение не только ко мне, но и ко всему нашему храму. И, я не побоюсь этого выражения, ко всей Вандее.
– Он замолчал, нервно стиснув в руке проклятую бумажку.
– Вы позволите поинтересоваться, от кого оно, и о чем в нем идет речь? – Осторожно напомнил о себе отец Врапек.
Его начальник сбросил с себя оцепенение.
– Его прямым телепортом доставил мне посыльный сегодня утром, и на нем стоит печать одобрения советом мудрейших.
Отец Врапек в свою очередь застыл, как гипсовая статуя в храмовом саду. Такие письма в их скромную обитель приходили нечасто, но каждый раз это грозило… потрясениями. Теперь несложно было догадаться, о чем там могла идти речь.
– Отец Онорий, там… – он нерешительно кивнул на письмо – о ней?
– Разумеется. – Сухо отозвался начальник. – Но не только. Боюсь, что на этот раз приказ, так или иначе, коснется всех. – Он развернул письмо. – Нам предписывается, приложив все усилия, создать для этой… для этого существа невыносимые условия жизни, дабы подвигнуть ее покинуть Вандею.
– А какие-нибудь конкретные указания там даны?
– О, да! И даже такие, которые должны будут прийтись по душе лично вам, отец Врапек! Нам приказано срочно начать закручивать гайки. Чтобы ситуация в Вандее максимум через полгода стала напоминать ситуацию в вашем родном Мигире. – Отец Онорий отбросил от себя письмо. – Интересно, как они себе это представляют?! По-моему, они совсем забыли про разницу в менталитетах!
– Возможно, что мудрейшие посчитали, что разница не так уж велика. – Спокойно возразил отец Врапек, постаравшись, но, не сумев скрыть охватившую его радость от внимательного взгляда начальства.
– Очень возможно, отец Врапек! – Холодно отозвался отец Онорий. – На то они и мудрейшие, чтобы видеть то, что недоступно нам, обычным смертным. И все-таки я считаю не слишком разумным раскачивать ситуацию в Вандее – она может начать развиваться и не по нашему сценарию!
– Допустим, отец Онорий! Но разве не в наших руках находятся все рычаги управления этой ситуацией?
– Пожалуй, вы правы, но я вызвал вас не для того, чтобы обсудить, выполнять нам этот приказ или нет. Разумеется, мы его выполним. Но я бы очень попросил вас, и не только вас, но и тех, кто разделяет вашу точку зрения, пока не слишком проявлять свой энтузиазм. По крайней мере, во время обсуждения этого приказа на совете. Я ясно выразился, отец Врапек? – Он наклонился к собеседнику, сверля его взглядом.
Но тот, почуяв за собой силу и отбросив в связи с этим всякую логику, не стал отступать. Наоборот, чуть подался навстречу оппоненту.
– Чего вы боитесь, отец Онорий? Того, что вас потеснят более решительные?
Начальник некоторое время молча смотрел на него.
– Вы правы, я действительно боюсь. – Полушепотом сказал он. – Но не вас и вашу шайку, а… ее…По-видимому, вы забыли, кто и против кого здесь играет по-настоящему!
Отца Врапека передернуло от его слов.
– Простите, отец Онорий! – Опомнившись, он растерял весь свой напор и даже вжался в кресло, став как будто меньше ростом. – Воочию увидев перед собой исполнение своей заветной мечты, я немного… увлекся. Простите.
Отец Онорий медленно откинулся на спинку кресла.
– Вот этого я и опасаюсь. Того, что вы увлечетесь.
– Я обещаю держать себя в руках, отец Онорий! – Горячо заговорил отец Врапек, памятуя о том, что лучшая защита – это нападение. – Пусть исполнение моих чаяний о скорейшем привитии благонравия и целомудрия нашей пастве отодвинется на небольшой срок, я готов подождать, ибо не время говорить об этом сейчас, когда наша вера на всей Микене подвергается огромной опасности! Если же она падет, то ни о каком благонравии речи уже идти не будет, паству захлестнет Свигризм и кровавое язычество!
