Едва мы покинули здание, Хуан остановил меня. Лицо его застыло в напряжении. Мы стояли на верхней площадке длинного лестничного пандуса, спускавшегося к улице — каждая секция из двадцати ступеней, с отдельной боковой стеной, прорезанной бойницами. Белый потрескавшийся камень мерцал в лунном свете розовым и пурпурным, ибо следом за девой-с-множеством-улыбок в небе уже следовали, кружась в неспешном танце, близнецы. Посмотрев вниз, я увидел отряд вооруженных людей, которые подымались к нам. Неожиданно Хуан тихо рассмеялся, и я заметил, что его телохранители поспешно убрали свои большие луки.
Два отряда встретились.
— Поздно гуляешь, Хуан.
Хуан пал ниц.
— Да, ваше величество, — сказал он, поднимаясь.
В Зеникке высокопоставленных особ приветствовали так же. Мне этот обычай никогда не нравился, поэтому я, как и раньше, ограничился поклоном. Царица Хикландуна Лила пристально смотрела в мою сторону, приглядываясь ко мне в смутном розовом свете лун.
— Похоже, я проткнула одной стрелой двух импитеров. Я собралась приобрести у этого толстяка Ната корхов — и вот имею удовольствие встретиться с тобой, Дрей Прескот. Я намечала более торжественную встречу. Боюсь, я недостаточно отблагодарила тебя за спасение злополучной шкуры моего глупого племянника.
Вынужденный выслушивать всю эту вежливую чепуху, обычный морской офицер и боец как правило чувствует себя не в своей тарелке. Я всего лишь снова поклонился и сказал:
— Пустяки, заверяю вас.
Не знаю, долго ли ещё продолжался бы этот бессодержательный разговор. Эта царица Лила отличалась очень высоким ростом — её темные глаза находились на одном уровне с моими карими. А рыжие волосы были уложены высокой башней, блистающей самоцветами и нитками жемчуга. Синее платье, густо расшитое бисером и жесткое от золотой и серебряной канители, не давало даже намека на очертания её фигуры. Но на лице с гладкой, ослепительно белой кожей выделялись густо подведенные глаза и яркие губы, очерченные, как лук Купидона. За все время нашего разговора она не отрывала от меня пристального взгляда и я в какой-то мере воспринял окружающую её ауру силы и величия, которую безусловно должны были ощущать окружающие. Лицо царицы, белизну которого не могло нарушить даже розовое сияние крегенских лун, словно излучало гипнотическую силу. Это впечатление усиливали тени под скулами, приподнятые к вискам брови и треугольный выступ рыжих волос над лбом. У меня на родине, в Англии, он считается приметой, предвещающей раннее вдовство…
Тут в разговор вступил стоявший рядом с царицей элегантный мужчина в темно-зеленой одежде — темно-зеленой! — с сильным бородатым лицом и выразительными руками. Ухоженные пальцы были унизаны многочисленными перстнями. Несколько дней назад по его указанию отрядили группу разведчиков. Им поручили найти лагерь племени, летучий отряд которого нанес столь сокрушительный удар армии Хикландуна и похитил Делию. Но от этих разведчиков не поступило пока никаких известий.
— Через день-два они должны вернуться, — заверил человек в зеленом. Я вспомнил: это был некий Орпус, советник, пользующийся большим доверием царицы. — И тогда станет ясно, что делать дальше.
— Нисколько не сомневаюсь, что их наняли эти расты из Черсонана. Но скоро наши планы будут готовы, и тогда…
Царица не закончила фразы. А я только-только навострил уши: разговор выходил за рамки светской болтовни и начинал касаться вещей, небезынтересных для меня. Черсонан был весьма могущественным городом-государством, владения которого граничили с Хикландуном. Как и следовало ожидать, между ними происходили постоянные трения. Но, прежде чем Орпус успел сказать ещё что-либо важное, в ушах у нас засвистел град стрел и произошла внезапная и совершенно неожиданная бойня.
В тот же миг на нас набросился отряд бойцов в темных одеждах. В следующую секунду я мог думать лишь о том, как бы отбиться.
— Держитесь! — проревел хикдар и, вскрикнув, упал с метровой стрелой в груди. Еще одна стрела просвистела мимо меня и вонзилась в спину телохранителю, который повернулся навстречу убийцам. Хуан орал что-то нечленораздельное и тащил царицу за рукав. В розовом сиянии бледное лицо царицы вдруг показалось мне осунувшимся и больным, хотя не утратило прежней силы и твердости. По уголкам накрашенного рта залегли резкие складки, похожие на скобки. С неожиданной остротой я понял, какое бремя она несла на своих плечах, как безоговорочно и непреклонно выполняла то, что считала своим долгом.
И тут — нападающие, наверно, сочли это нашим смертным приговором — с неба свалилась туча всадников на импитерах и, пронесясь над обнесенной стенами лестницей, стремительно обрушилась на нас, словно атакующий чункра.
Если мы хотим выбраться отсюда живыми, нельзя терять ни секунды. Хуан все ещё не мог заставить царицу сдвинуться с места. Она стояла в своем тяжелом парчовом платье, выпрямившись во весь рост. Телохранители вокруг неё падали один за другим. Становилось совершенно очевидным, что ночные налетчики задумали это нападение ради её похищения.
— Царица! — заорал кто-то.
— Насмерть! — вызывающе выкрикнули в ответ телохранители.
Маленький меч Хуана так и мелькал. Юноша оказался куда более опытным воином, чем я думал. Мой меч, показавшийся вдруг неуклюжим в благопристойной компании изящных тонких клинков, тем не менее смел трех нападавших, отсекая им головы и руки. Но врагов было слишком много и они теснили меня. Вскоре мы с Хуаном оказались отрезаны от остальных и прижаты к стене, ограждающей лестницу. Царица возвышалась у нас за спинами.
Я чувствовал себя зажатым, ограниченным в пространстве и загнанным в угол. Давно уж я не пользовался рапирой и мэнгошем как парой — джиктаром и хакдаром, — а все преимущества длинного меча пропадали для меня втуне.
— Мы должны прорваться и добраться до корходрома! — крикнул я Хуану. Если бы только здесь был Сег! Я свалил воина, пытавшегося пырнуть меня мечом, не задумываясь увернувшись от сверкающего острия. Эти навыки давно вошли в мою плоть и кровь. — Ты должен заставить царицу…
— Им никогда не взять меня живой, — в руке царицы сверкнул кинжал, усыпанный самоцветами, но при этом острый как игла.
Я знал, этот кинжал вонзится ей в сердце, когда она поймет, что конец неизбежен. И почему-то — это было как-то связано с моими муками из-за Делии — испытал странное чувство возмущения тем, что ещё одна прекрасная женщина должна умереть.
Я прыгнул вперед, описывая мечом широкие круги, как это делают члены клана Виктрик; правда, они орудуют не мечами, а секирами типа викингских. Мне удалось расчистить путь к отступлению, оставив на земле страшно изрубленные тела и отсеченные головы моих противников. Двигаясь теперь крайне стремительно даже для меня, я подхватил царицу левой рукой и буквально сунул себе подмышку. Она настолько опешила, что даже не сопротивлялась.
