— Ваш дебют, — сказал он, — наверняка пройдет успешно.
— Благодарю вас. Я очень рассчитываю на успех.
— Успех вам к лицу, — проворковал Фу Джордж. — Но я вот о чем подумал: не хотите ли вы, чтобы ваш дебют был отмечен не просто успехом, а настоящей сенсацией?
Роберта искоса глянула на него:
— Сенсацией? Что вы имеете в виду, сэр?
Фу Джордж осуждающе рассмеялся:
— Ничего вульгарного. Никаких там пари, дуэлей, скандалов…
— А-а-а… Я вас поняла.
Фу Джордж улыбнулся:
— Ваша милость, вы догадливы.
Роберта засмеялась:
— Боюсь, мое семейство такой грандиозной сенсации не одобрило бы, мистер Фу Джордж. Но о сенсации поскромнее можно потом поговорить. Почему бы нам не потолковать после бала?
— Я был бы только счастлив.
— Вот моя дверь. К вашим услугам, сэр.
— А я — к вашим, мадам.
Дверь за Робертой закрылась. Джефф Фу Джордж немного постоял в коридоре, прикусив губу. Интересно, Роберта просто-напросто отказала ему или была серьезна насчет сенсации «поскромнее»? Стоит ли ему продолжить ухаживания вечером или нет?
И он решил, что стоит. При том, что на станции находился Майджстраль, выбора у Фу Джорджа не оставалось. Он не имел права дать Дрейку шанс первым добраться до «Крылышка».
Уверившись в правильности принятого решения, Фу Джордж развернулся и отправился к своему номеру. Ему и его помощникам предстояло самым старательным образом отработать все мелочи, а стало быть, отрепетировать всю хореографию до тонкостей.
Фу Джордж не собирался позволить Майджстралю снова обставить себя.
— Рад вновь видеть вас. Позволите вас сопровождать?
Камисс взглянула на Зута и улыбнулась:
— Конечно. Я буду только рада.
Зут подвинул свой стул поближе к тому, на котором сидела Камисс.
— Как я посмотрю, вы с Майджстраля глаз не спускаете.
— И он с меня, — уныло проговорила Камисс. — Он меня раскусил.
На мгновение лицо Зута затуманилось дымкой увеличительного поля — он посмотрел в ту сторону, где сидели Майджстраль и маркиза. Дымка рассеялась — и Зут повернул голову к Камисс:
— Я подумал, что вас заинтересует урок физиономистики. У меня до вечера других планов нет.
Камисс просияла:
— Ничто не доставило бы мне большей радости.
— Теория основана на применении геометрического деления тела и головы на зоны с тем, чтобы затем отмечать в этих зонах что-то уникальное и способствующее запоминанию. Ну, например, голову человека можно поделить на зоны по горизонтальной линии, идущей слева направо на уровне глаз…
Камисс удивилась:
— Глаза расположены по центральной горизонтальной линии головы человека? А я считала, что глаза… гораздо ниже.
— Это оптический обман. Это из-за того, что мы выше людей ростом. Давайте, я вам покажу. — Зут вынул из кармана блокнот и очертил ручкой овал. Разделил его горизонтальной линией пополам, подрисовал глаза, нос-пуговку, рот, волосы. Стало вполне похоже на лицо человека.
— Ясно.
— У людей верхняя точка прикрепления ушей к голове также находится на линии глаз. Поэтому… — Зут продолжал рисовать.
— Ясно. Значит, если кончики ушей располагаются выше, чем уголки глаз, это что-то вроде особой приметы.
Язык Зута одобрительно завертелся.
— Верно. Но такое встречается редко. — Он продолжал делать наброски. — Я воспользовался для примера головой человека, поскольку овоидная форма проста с геометрической точки зрения. Головы хозалихов укладываются в форму сплющенного шестигранника, верхняя часть которого крупнее нижней.
Зут продолжал чертить в блокноте. Камисс слушала его и время от времени делала комментарии, но вскоре ей пришлось оторваться от этого интересного занятия. Правда, она успела отметить, что голова самого Зута представляла собой редкостный экземпляр шестигранника.
— Проклятие! — вскрикнула Камисс и вскочила.
Зут изумленно уставился на нее:
— Что-нибудь случилось, мадам?
— Майджстраль уходит, и мне надо бежать. Спасибо.
— Можно будет продолжить попозже.
— Благодарю вас. До свидания.
Дрейк обнюхал уши маркизы и направился к выходу. Камисс, сердце которой билось так часто, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, помчалась за ним, хотя понимала, что все взгляды устремлены на нее.
Но Майджстраль ждал ее в дверном проеме — стоял, сложив руки на груди.
Есть предметы, которые каким-то образом становятся волшебными. Для этого необязательно, чтобы они были самыми большими и даже самыми лучшими среди себе подобных, и все-таки как-то уж так выходит, что они приобретают романтический флер и превращаются в легенды. Одним из таких предметов является Фелькхорвиннский Ковер. Секта аскетов-ковроткачей с Песска умудрилась обожествить его создателя — Перса-Младшего. Этот ковер по размерам трудно отнести к категории Волшебных Предметов. Он так велик, что крали его всего однажды — это сделал романтический коллекционер Ральф Адверс, собиравший вещи, ему самому совершенно ненужные.
Ведь обычно похищения обожествляют предмет, окутывают его романтической аурой. Разве стала бы улыбка Джоконды столь загадочной, если бы ее столько раз не похищали, не перепродавали и не восторгались ею! Разве алмаз «Надежда» просиял бы столь ярко, если бы его происхождение не было окутано тайной и если бы его владельцы, начиная с Людовика XVI и Антуанетты, не погибали бы таким роковым, неотвратимым образом? Разве граф Орлов отвалил бы целое состояние за бело-голубой бриллиант, если бы тот не был вынут из глаза индусского идола? А разве Зутское Ожерелье стало бы самой знаменитой из Императорских регалий, если бы Ральф Адверс не пробрался в Город Семи Сверкающих Колец и не похитил его?
Большая часть Волшебных Предметов, перемещающихся с места на место по Вселенной, — это различные драгоценности. Драгоценные камни невелики, легки по весу — красть и перевозить их несложно, а когда они похищены при определенных обстоятельствах определенными людьми, они как раз и приобретают магический ореол. Нет ничего более романтического, чем верно организованное похищение, а особенно такое, которое отмечено смертью. Похоже, кровь приносит больше романтики, чем вульгарное воровство.
Среди огневиков, этих лучистых камней, выбрасываемых из ядер умирающих звезд при релятивистских скоростях, нет равного «Эльтдаунскому Крылышку», с которым смертей и похищений связано более чем достаточно. Когда финансист Коллинен сообщил своей любовнице графине Анк о том, что они должны расстаться, она не придумала ничего лучшего, чем прикончить его, а затем поместить внутренние органы Коллинена в криогенные контейнеры, изначально предназначенные для хранения частей тела любимых фаркских овчарок финансиста. Это преступление графиня совершила не потому, что так уж сильно боялась потерять возлюбленного, а скорее из-за того, что Коллинен был владельцем «Эльтдаунского Крылышка», и, утратив любовника, графиня Анк навсегда утратила бы и доступ к величественному сиянию камня, его холодному и тонкому великолепию. Но, видимо, какие-то чувства к Коллинену она все-таки питала: когда полиция наконец пробилась в Сумадорский замок, «Крылышко» оказалось в том же контейнере, где лежало сердце финансиста. Тронутый таким проявлением любви, император позволил своей кузине самой выбрать, какой смертью умереть.
