— Они горячо заявляли, что начнут швырять внутрь динамит, если ты не присоединишься, так ведь? Что случилось с теми, кто тогда присоединился?
— Со следующего дня они потратили месяц на постройку дамбы в Гунме для новых членов тренировочного лагеря.
— И так они получили превосходный цивилизованный инженерный клуб к тому времени, когда вернулись, хм? Промывание мозгов страшная вещь. В этом году нам следует пресечь это в зародыше.
— Да, — кивнула Казами перед тем, как повернутся к Изумо. В то же время Саяма повернул взгляд на Ооки.
Глаза Ооки закатились, и ее руки несильно сжались на ее коленях. Ее тело слегка покачивалось вперед и назад в дремоте.
Тем временем, спина Изумо стояла прямо, его руки были твердо скрещены на груди, и он смотрел прямо перед собой…продолжая крепко спать.
— Причуды Изумо даровали ему некоторые полезные способности. Эта, должно быть, годится для длинных совещаний.
— Ну, обычно ты и я можем сами решить все вопросы как вице-президент и казначей. Я начинаю задумываться, зачем нам вообще нужен президент. …Но, меняя тему, что это у тебя на плече, Саяма?
Когда Казами туда глянула, Баку приподнял голову с места, где он спал на плече Саямы.
— Это животное? — спросила она, протягивая руку.
Баку уставился на нее, прежде чем…
— А, он отвернулся, — разочарованно произнесла она.
Увидев, как Баку снова опустил голову, Саяма повернулся к Казами.
Она опустилась немного в своем кресле и завела руки за голову.
— Не переживай об этом, Казами. Он, должно быть, до сих пор не привык к своему окружению.
— Я хочу его потрогать. Мои родители завели птичку, и потому мне не разрешали иметь кошку или собаку… Ах.
Рот Казами открылся, когда она глянула на Ооки рядом с Саямой.
Слева от Саямы, Ооки покачнулась. Прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, ее голова врезалась в стол.
Лоб Ооки достиг стола с глухим стуком, и ее голос прорезался.
— Ээ…
— Ой, Саяма. Кажись она начнет реветь, потому сделай что-нибудь.
— Например?
— Позови ее сладеньким голоском, чтобы успокоить, или стукни еще сильнее, чтобы она потеряла сознание.
— Будет гораздо удивительней, если я смогу проделать обе эти вещи одновременно.
— Вааааааа!
— Надо же, она реально плачет.
Саяма решил попробовать ее разбудить, но он осознал, что не может пользоваться левой рукой.
У него не оставалось выбора, кроме как развернуться к ней и похлопать ее по спине правой.
— Что случилось, Ооки-сенсей?
Продолжая лежать лицом на столе, Ооки кашлянула и произнесла:
— В-внезапно… Совсем внезапно раздался стук. О-он напугал меня до чертиков.
— Последнее было необязательно. Вообще, где вы узнали эту фразу? Ну, неважно. Позвольте взглянуть на Ваше лицо.
— З-зачем? Тебе не терпится увидеть мой плач?
— Нет, шок от удара мог выбить передний зуб, или разбить Вам переносицу. Раз так, Вам срочно необходим превосходный пластический хирург. …Но не волнуйтесь. У моего знакомого клана якудзы как раз есть один на примете. Даже если ваш мизинец от… гвах.
Казами стукнула Саяму, после того, как переместилась к нему в какой-то момент.
Он упал со стула и спросил:
— Что за отношение к раненому? Нам определенно попался жестокий казначей школьного совета.
— Заткнись. Ну же, сенсей. С Вашим лицом наверняка все нормально, так что гляньте вверх.
Саяма вздохнул и переместился от сцены успокоения. Он показал взглядом Казами, что она может занять его стул, и уставился прямо перед собой. Тем временем, Изумо нагло продолжал спать, потому не оставалось никого, с кем можно было поговорить.
Взгляд на часы показал ему 10:30 утра. Встречу в городе запланировали на час, так что выдвигаться еще слишком рано, тем более, если он сядет на поезд.
Не зная, чем себя занять, Саяма прохаживался по нижнему этажу рядом со столом. Он остановился у случайной книжной полки.
На ней выстроились книги в твердом переплете, по толщине сравнимые со словарями. Табличка на вершине книжной полки гласила «мифология». Серия из 11 книг с черными корешками содержала имя автора, написанное золотыми линиями. Этим именем было Кинугаса Тэнкё. Департамент Письменности Изумо являлся Издателем.
Прочитав эти два имени, он позвал:
— Казами.
— Чего? Я как раз подошла к самому интересному, потому давай покороче.
— Я про семью этого парня, спящего с открытыми глазами. Ты слышала что-нибудь от него про ИАИ?
— Про ИАИ? Нет. Он говорил, правда, что собирается начать учиться, когда попадет в университет.
— Ясно, — все, что Саяма выдал в ответ.
Однако он ощутил, что в этом есть какое-то значение.
Прошлой ночью он побывал в организации внутри ИАИ, известной как UCAT. Там он узнал о десяти альтернативных мирах. Во время Второй Мировой шла война, известная как Концептуальная Война, и все эти миры были уничтожены.
Этим утром его посетил странный сон, связанный с башней под названием Бабель.
И теперь он обнаружил эти книги по мифологии в школе, спонсируемой ИАИ.
— Одиннадцать томов…
Десять альтернативных миров плюс наш составляли одиннадцать.
… Я, наверное, спешу с выводами?
Залившись тихим смехом от собственных мыслей, он услышал голос Ооки.
—Тебя заинтересовали эти книжки?
Он обернулся и обнаружил Ооки, сидящую с покрасневшим лбом. Казами выдала одобряющий знак позади нее и кивнула, потому Саяма встретился с Ооки взглядом.
— А разве они особенные?
— Да, те книжки написаны основателем школы.
Это было очевидно от одного взгляда на книги, но Саяма позволил Ооки продолжить.
Она смахнула слезы с глаз и вытерла рукав пижамы о стол. После чего выдала короткий стон.
— Я разузнала все о Кинугасе Тэнкё от директора, когда сюда прибыла, — сказала она. — Несмотря на то, что он был основателем, он никогда, в общем-то, и не работал в школе. Он сотрудничал с компанией Изумо еще до войны и был очень хорошо известен в военной области и мифологии. Тебе знакома Первая Высшая Школа?
Казами покачала головой, но Саяма ответил:
— Она стала Токийским Университетом.
— Похоже, он работал там профессором. В своем исследовании японской мифологии, он пересек Провинцию Изумо. Вот так он и обрел связи с компанией Изумо.
— Надо же, Вы многое об этом знаете. Это впервые на моей памяти, когда Вы похожи на настоящего учителя.
— Я могла ожидать такое от испорченного ученика, стоящего напротив, но ты, Казами?
Саяма проигнорировал Ооки и вытащил одну из книг Кинугасы. Он выбрал первый том.
