На Диму, студентика нашего, я вообще не могла смотреть, хотя он сильно подтянулся за то время, что я его не видела: учиться он умел и бесталанным, как мне показалось вначале, не был. Но для меня он являлся сейчас материальным, одушевленным символом Предательства. И хотя я прекрасно понимала, что уж он-то ни в чем не виноват, ничего поделать с собой не могла.
Мне было плохо, плохо до головокружения, до тошноты...
Но отыграла я нормально, сносно. Иногда взгляд мой отыскивал в зале Анастасию Ивановну - она, кажется, была довольна: а мне становилось досадно, что пригласила ее в такой неудачный момент.
Бурелом появился неожиданно. Только мы всей компанией разместились за столиком, специально для нас сервированным - Анастасию Ивановну и ее внучку мы тоже пригласили - только я попробовала прожевать кусок мяса - и поняла, что в горло мне ничего не лезет, как тут и увидела Бурелома, который стоял на пороге служебного буфета и высматривал кого-то...
Мне захотелось спрятаться - это был первый порыв. И мне захотелось подняться, чтобы он, не дай бог, не ушел, не заметив меня! Я не сделала ни того, ни другого - я оставалась на месте...
- Что с вами, Маша? Вы побледнели, - заботливо сказала Анастасия Ивановна.
- Неважно себя чувствую, - через силу, через парализовавшее меня волнение ответила я. И тут к столику подошел Бурелом.
- Не ждали?! - спросил он и улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен.
- Как вы узнали, что я здесь? - спросила я.
Бурелом только загадочно улыбнулся: мол, неужели непонятно еще, что нет для меня тайн, нет и быть не может...
Все смотрели на Бурелома: Юрка с некоторым даже уважением (он понял, кто это), Валентина - с непониманием (только сейчас я подумала, что "лучшая" подруга ничего не знает), Дима - равнодушно взглянул на Бурелома и снова навалился на еду - студентам не каждый день выпадает сытный обед, Анастасия Ивановна - с настороженным удивлением, и Мариша - с ужасом. И особенно меня поразил этот несомненный ужас в глазах ребенка!..
Впрочем, мне некогда было анализировать чье бы то ни было поведение мне следовало задуматься над своим, потому что сама-то я, оказывается, смотрела на Бурелома с нескрываемо-радостной улыбкой. А он, похоже, и не ожидал ничего иного:
- Вы сразу скажете свое "да"? - спросил Бурелом, и я слегка опомнилась.
Тем более, что и камень мой заговорил, несносно пиликая. Если бы не это его пиликание, я не уверена, что не произнесла бы, действительно, уже готовое сорваться с языка: "да"... В эти первые секунды встречи я ощущала только возможность одержать Победу!.. Да, каверзные людишки, что держатся поближе к имеющим власть и деньги - люди эти поганые - но ведь как держатся! зубами, когтями! всеми своими присосками!.. И будь подобная власть у меня, Феникс не позволил бы себе такого поступка, такого откровенного пренебрежения мною. Он бы все ТЕРПЕЛ!.. Не то что вчерашний мой всплеск эмоций стерпел бы, а даже, если бы я плевала ему в лицо прилюдно! - с утра и до вечера, и каждый день, по графику!..
- Маша! - вдруг услышала я голос рядом с собой и ощутила нервное пожатие руки.
- Что, Анастасия Ивановна? - обернулась я на этот призыв.
- Маша, все-таки - с вами все в порядке? - она это почти прошептала, не желая, видимо, быть услышанной Буреломом.
- В порядке, в порядке... - грубо оборвал Бурелом Анастасию Ивановну.
Я еще не успела толком понять, чем вызвана эта его грубость, как услышала:
- Я обратилась не к вам, молодой человек, - старая библиотекарша произнесла эти слова ровно и твердо. Бурелом усмехнулся и, повернувшись ко мне, сказал:
- Теперь я, по крайней мере, вижу, что вы не одна такая, Мария Николаевна. Есть и другие камикадзе...
Сдавленно хихикнул Юрка - не смог не оценить шутку - но это его подхихикивание показалось мне весьма симптоматичным.
- Бабушка! - снова услышала я голос - на этот раз сдавленный голосок Мариши. - Бабушка! Ты не пугайся: он же слепой... Видишь, глаза у него белые-белые!.. А так он не страшный!..
Было ясно, что девочка уговаривает, успокаивает саму себя. Но взглянув на Бурелома, я поняла, что Мариша права: глаза Бурелома побелели больше обычного. Он тяжело и как-то многообещающе смотрел на старую женщину, которая вовсе его и не замечала.
- Маша! - повторила Анастасия Ивановна. - Вам нужна моя помощь?
- Спасибо, Анастасия Ивановна, мне ничего не грозит - это чисто деловой разговор с человеком, которому не резон меня обижать. Пока не резон. Не так ли, Лев Петрович? - спросила я.
- Лев и еще Петрович? - удивилась Валентина. - Теперь мне понятно про клетку... Вы присядете? - спросила она у Бурелома.
- Нет, похоже, это никогда не кончится!.. - не счел нужным отвечать Валентине Бурелом. - Давайте, Мария Николаевна, отойдем с вами в сторонку! Некогда мне!..
Я покорно встала и, пока усаживалась с Буреломом за дальний столик, обнаружила вдруг, что обстановка изменилась, что все вокруг нас оставалось тем же, только люди были неподвижны и безгласны: тихо стало, неестественно тихо...
- Простите меня, Мария Николаевна, за это вторжение, но мне важно поскорее получить ваш ответ. Вы ведь решились, я знаю.
Мое волнение достигло предела!.. Но и волнение моего камня тоже достигло предела, если, конечно, какой бы то ни было предел был ему положен. Я ощущала неприятные и назойливые покалывания, заставлявшие мое сердце биться с немыслимо бешеной скоростью - как перед выходом на сцену во время дипломного спектакля! Тогда мне тоже казалось: все, умираю умерла...
- Ну, давайте же, давайте - решайтесь!.. - напирал Бурелом.
Какой-то металлический блеск на щеках, что-то рубиновое на губах почудилось мне в лице Бурелома - может, Старик Алмазный захотел таким образом о себе напомнить - страдание его мне, во всяком случае, тут же вспомнилось - но этот отпечаток чужого облика на враждебной физиономии только запутал меня. Кто из них - кто?.. И вообще - двое ли их, моих "искусителей"?.. "Ангелов-хранителей"?..
И я вспомнила Черешкова. И он появился передо мной, бледный, напуганный, бормочущий: "Да, я, дурак, был все-таки ужасно неосторожен при пересечении улицы!.." И добавил: "Прямо, как мама Челе".
- Нет! - уже с настоящей злобой воскликнул Бурелом. - Это уже черт знает что!.. Откуда принесло этого придурка?!
Черешков стоял, не двигаясь с места, рядом с моим стулом и бормотал себе под нос.
- Да уж, - сказал Бурелом с сарказмом, - и защита же у вас... И этот туда же... Ну, давай, давай, показывай свой оберег!..
Я еще и опомниться не успела, и сообразить ничего не успела, - плохо сегодня у меня было с соображением! - как с изумлением обнаружила, что камень мой вместе с цепочкой уже на свитере и отбрасывает лучи - нервные, яростные... "Сквозь одежду прошел!" - изумилась я. А в ушах продолжал звучать голос Бурелома:
