Но подлодка не стояла на месте и ветерок, вызванный ее движением, обдувал людей. Если бы она остановились, то экипаж заметили бы сразу, что воздух не движется совсем. Водная гладь вокруг скорее напоминала поверхность озера в тихую погоду, чем океана.
— Ладно, погружаемся. — Приказал Татарчук.
Офицеры поднялись по «отливу» к люку. Последним забрался в него сам командир подводной лодки. Он бросил последний взгляд в сторону горизонта, прямо по маршруту. Ему показалось, что какая-то темная полоса протянулась вдоль всей его линии.
— А ну-ка, принесите мне бинокль. — Попросил он Гренца.
То, что можно было принять за игру воображения, вызванную движением нагретого воздуха, на самом деле оказалось чем-то более осязаемым. Темная полоса была похожа на приближающийся грозовой фронт. Ничего странного не было в этом, их предупреждали, но не было видно вспышек молний. Командира это удивило, но не напугало. В конце концов, он не метеоролог и не обязан знать, как устроены грозы в северной Атлантике.
Перед тем, как закрыть люк, он увидел, как по воде пробежала рябь от ветра. Зайдя в рубку управления, Татарчук заметил волнение на лицах дежуривших офицеров.
— Что стряслось? — Спросил он, занимая свое место.
— Товарищ капитан, там это, с других подлодок идут странные передачи…
— Какие еще передачи? — Перебил командир офицера.
— У берегов Америки начался сильный ураган. Они говорят, что корабли уносит в океан ветром.
— Понятно. Значит, прогнозы не врут, как ни странно. Что, прям так и уносит, как пиратские каравеллы? — Иронично, не по уставу, переспросил командир.
— Мы получили сообщение открытым текстом с «Корейца». Они говорят, что ураган начался внезапно. Было тихо, и вдруг, начался ветер. Перед этим в эфире была некоторая паника на американских кораблях. Но на «Корейце» посчитали, что это свойственно американцам, по любому случаю, на который нет инструкций, устраивать панику.
— А потом? — Татарчуку уже не терпелось услышать продолжение.
— Потом, начался ураган, и американский флот понесло в открытый океан.
— Ну-ка, включите мне эфир. Что там сейчас говорят? — Татарчук обернулся к другому связисту. — Что там наш штаб на это говорит?
Молодой офицер, для которого этот выход был первым, принялся рьяно исполнять приказание. Эфир подключили к громкой связи, и тесную рубку наполнил шум переговоров. Не надо было быть лингвистом, чтобы понять, что тон переговоров испуганный, местами истеричный.
— Кто понимает, что они говорят? — Татарчук обвел взглядом команду.
— Ээээ… трудно разобрать, мешается всё в одну кучу. Только матерятся понятно. — Ответил старший лейтенант Ляхов, знающий английский.
— Это мне и без тебя слышно, что матерятся, конкретнее скажи.
— Говорят, что флота у них больше нет…
В этот момент в лодку словно врезалось что-то. Удара не было, но ее качнуло градусов на тридцать. Все кто не держался, попадали. Через несколько секунд по обшивке загремела частая дробь, словно лодка попала под град. Татарчук кинулся к офицерам, управлявшим лодкой.
— Что? Что происходит? Что это за хрень?
Никто не знал, что ответить командиру.
— Мы меняем курс. — Ответил один из вахтенных офицеров. — Нас сносит.
— Как так, сносит? — Татарчук не мог представить, что течение может что-то противопоставить мощному двигателю судна. — Что там со штабом? — Наконец вспомнил он про свое распоряжение.
Молодой офицер передал наушники командиру.
— Всем флотам! Чрезвычайная ситуация! Ураган движется с запада с примерной скоростью триста километров в секунду. Субмаринам уйти на максимальную глубину, надводному флоту стать против ветра. О получении приказа доложить.
— Капитан первого ранга Татарчук, апл «Пересвет», приказ принял. Начинаем погружение. — Татарчук снял наушники. — Погружаемся на четыреста метров. — Отдал он приказ.
К тому моменту, когда командир оторвался от наушников, стало ясно, что корабль не управляется. Его постоянно кренило из стороны в сторону. За шумом барабанной дроби, причина которой была еще не ясна, слышались натужные скрипы корпуса лодки, испытывающего колоссальные перегрузки. Зашумели цистерны набирающие воду. С каждым метром погружения дробь по корпусу стихала и лодка все лучше откликалась на руль.
Все офицеры в рубке молча ждали, когда судно наберет максимальную глубину. По громкой связи все еще слышался английский мат. Никто не хотел бы сейчас оказаться на поверхности океана. Связь начала теряться. Голоса стали теряться в шуме и затихли совсем.
— Триста метров в секунду, это сколько если на километры в час перевести? — Спросил Гренц.
Он не стал дожидаться, когда ему ответят, взял листок и перевел в более понятные единицы. Его глаза округлились, когда он получил результат. Офицер еще раз перепроверил себя.
— Тысяча километров в час? — Сказал он ошарашено. — Этого не может быть?
Его перепроверили. Цифры сошлись. Все офицеры, что находились в рубке управления молча уставились на командира корабля. Татарчуку пришлось скрыть внутреннюю неуверенность за командирским тоном.
— Не бздеть, товарищи. Это не Третья Мировая, как-нибудь переживем этот ураган. На такой глубине он нам совсем не страшен. К тому же, вы все слышали, американцы сказали, что у них теперь флота нет. — Татарчук снял фуражку и вытер пот с лысой головы платком и добавил. — Природа за нас.
По корпусу все же иногда раздавались удары. Они были реже, и звук удара был слабым. Пришло время обеда, но расходиться никто не собирался. Татарчук стучал пальцами ритм по стойке. Акустики слушали окружающее пространство, заполненное несвойственным ему шумом.
— Виктор, посчитай, пожалуйста, за сколько часов ветер дойдет до России, если не потеряет силу.
Просьба была направлена Терехину Виктору, капитану второго ранга, товарищу по жизни, и заместителю по службе. Терехин взял в руки авторучку, листок бумаги.
— На какой широте мы находимся? — Спросил он у офицера, управляющего лодкой.
— На тридцати градусах к западу от Гринвича.
Терехин подошел к карте, висящей на стене, и отмерил линейкой расстояние.
— До Москвы мерить?
Татарчук утвердительно кивнул головой. Терехин вымерил расстояние и перенес числа на листок. Сделал подсчет.
— Примерно, через шесть с половиной часов. Вернее, через шесть, потому что все началось полчаса назад.
— Ерунда какая-то? — В сердцах произнес Татарчук- Не может такого быть.
Он замолчал. В наступившей тишине слышны были гулкие удары по корпусу субмарины.
