Веки спящего дрогнули и приподнялись. Не отрывая головы от скалы, он разглядел пушистую груду лебединых перьев, озабоченное лицо матери, ее заплетенные, как у колдуньи, косы и стоявшую поодаль толпу охотников.
- Что ты прикажешь людям, хотим знать! - тотчас выкрикнула мать.
И старухи послушно подхватили:
- Хотим знать, хотим знать, хотим знать!
Льок понял, что должен немедля что-то сказать, отдать какие-то приказания. Теперь он колдун, к каждому его слову прислушиваются люди. Мать настороженно смотрела на него: "Не торопись, не поступи опрометчиво". Чтобы обдумать, что делать, Льок снова опустил веки и притворился спящим.
- Пошлют ли перья лебедя удачу стрелам охотников? - спрашивала мать.
- Пошлют, пошлют, пошлют! - откликнулись старухи.
Льок прислушался к вопросам матери.
- Когда сварим лебедя - кому достанется мясо?
На этот раз старухи с особым жаром заголосили:
- Кому достанется мясо? Кому достанется мясо? Кому достанется мясо?
Льоку было нетрудно понять, чего ждут от него. Нужно велеть каждому охотнику прикрепить к стреле по перу, чтобы духи убитого лебедя, тоскующие по своим крылатым друзьям, привели бы стрелка к лебединой стае. Кому присудить мясо? Но об этом Льок не стал долго раздумывать - конечно, колдуньям... Ведь его мать стала колдуньей - значит, и ей достанется мясо.
- Скоро ли ты пойдешь в землянку колдунов? - пропела Белая Куропатка.
Так мать незаметно для других старалась направить первые шаги сына по новому, трудному пути.
- Поди в землянку, поди в землянку, поди в землянку! - неистово завопили старухи, мечтая поскорее получить хотя бы по кусочку мяса.
- Люди устали тебя ждать. Возвращайся скорей к нам! - строго прозвучал возглас матери.
- Возвращайся к нам, возвращайся к нам, возвращайся к нам! - дружно повторили за ней колдуньи.
На самом деле, сколько же времени лежать на холодной скале? Разве не страшно тому, кто привык всех слушаться, отдавать приказания?
Льок поднялся. Белая Куропатка отошла к старухам и стала рядом с Главной колдуньей.
Оробев, Льок по-ребячьи зажмурился - на него смотрели старый Кремень, колдуньи, охотники, сверстники, все ждали, что он скажет.
- Люди ("Как трудно ворочать языком!" - удивился Льок), перья прикрепите к стрелам, они принесут удачу в охоте. Лебедя сварите и мясо отдайте мудрым старухам.
Охотники нахмурились. Хоть и не велика была доля мяса, что пришлась бы на каждого из них, но и этому они были бы сейчас рады.
- Кто поделит перья? - с затаенным ехидством спросила Лисья Лапа.
- Главный охотник, - четко ответил юноша и, взглянув на лицо матери, понял, что решил правильно.
Кремень злобно ощипал остывшего за ночь громадного лебедя и роздал охотникам крупные перья из крыльев и хвоста. Затем он искусно разрезал птицу на части, не поломав ни одной кости.
- Был бы Льок охотник, - недовольно перешептывались мужчины, - он бы понял, кому надо отдать добычу.
В это время вблизи Священной скалы развели костер. Вскоре в трех больших горшках закипела вода. Все - и взрослые и дети - получили немного мясного отвара.
- Льок мудрый колдун, - торопливо глотая разварившиеся волокна лебединого мяса, говорили старухи тем, кто с завистью глядел на них. Конечно, сам Роко, великий Друг охотников, помог ему своими советами.
ГЛАВА 3
Землянка колдуна стояла в стороне и от стойбища, и охотничьего лагеря, где мужчины проводили месяцы охоты. В стойбище хозяйничали колдуньи, они ревниво оберегали свою власть и свои тайны. За черту охотничьего лагеря разрешалось вступать только охотникам, а колдун охотником не был. У охотников тоже были свои тайны, которые они открывали только посвященным.
Колдун был обязан добиваться у духов удачи в промысле, заклинаниями охранять сородичей от болезней, голода и мора. Он должен был дружить с духами, чтобы они вовремя предупреждали его об опасностях, грозящих роду, - о злых замыслах соседей, о буре на море.
На промысел колдуна брали редко, только когда ждали большой добычи, чтобы его "друзья" духи приманили целое стадо оленей, косяк рыбы, или когда боялись какой-нибудь беды, чтобы колдун отвел ее заклинаниями. Во время малой охоты охотники сами совершали несложные обряды. Колдун оставался в своей землянке.
Об этой землянке, куда не смел войти ни один из сородичей, ходили самые страшные слухи. Рассказывали, как с неба туда слетали огненные духи. Это были обычные для осенней ночи падающие звезды, которые гасли, не достигая земли, но женщинам стойбища казалось, что из землянки доносились голоса. "Это колдун - думали они, - беседует с Роко, Другом охотников". Много, очень много чудес рассказывали про это жилище, запрятанное в расщелине между скал и укрытое со всех сторон громадными елями.
Вот почему Льоку, семнадцатилетнему юноше, было страшно приблизиться к таинственной землянке. До этого дня он, как и все сородичи, обходил ее стороной, а теперь он должен в ней жить. Заболеет ли он - никто не придет его проведать. Умрет - так и останется тут. Новый колдун заложит вход черемушником и засыплет землей и для себя построит другое жилище, где-нибудь поблизости, в таком же уединенном месте. Но только один колдун много зим тому назад умер у своего очага. Все остальные погибали вне стойбища.
Льок со страхом рассматривал землянку. Вьюги намели у входного отверстия большой сугроб. Понадобилось немало труда, чтобы раскопать снежную кучу и отогнуть край полога, плотно прикрывавшего вход. Из землянки повеяло острым застоявшимся запахом диких луковиц, высушенными кореньями. Это подбодрило Льока, и он решился шагнуть в полутьму жилища, все же по-ребячьи жмурясь от страха.
С первого взгляда здесь все было, как в других жилищах. Посередине чернели закопченные камни очага, за ним на двух небольших валунах стояла выдолбленная колода с грудой оленьих шкур - видно, старый колдун любил спать в тепле. Вдоль стен тянулся ряд глиняных горшков в берестяных плетенках. Прежний колдун в последний раз вышел из землянки в осеннюю пору, когда делали запасы. Что могло быть в горшках? Льок поочередно стал приподнимать промазанные глиной покрышки. В одном сосуде было что-то светлое и твердое. Льок ковырнул пальцем - сало! В другом хранились луковицы, в третьем - куски копченой оленины.
Сколько пищи, которая еще вчера могла лишь присниться, принадлежало ему одному! Разгрызая промерзшую сладковато-горькую мякоть луковицы, Льок жадно перебирал темно-бурые куски оленины, выискивая те, на которых желтоватый пласт жира был потолще. Он яростно отдирал зубами волокна затвердевшего мяса, осматриваясь по сторонам, и вдруг попятился к выходу. Из полутьмы на него смотрело непонятное страшное чудовище. Охваченный страхом, Льок продолжал отступать, пока плечом не приподнял полог. Луч дневного света, ворвавшись сквозь щель, упал на стену. Льок перевел дыхание. Никакого чудовища не было. На выделанной оленьей шкуре углем и охрой был нарисован Роко, Друг охотников, - Льок узнал его по горбу и огромной ступне. На изображении кое-где чернели дыры, в плече Роко застрял дротик. Юноша ужаснулся: старый колдун посмел поднять руку на Друга, посмел причинить ему боль! А разве не Роко послал ночью лебедя и спас Льока от гибели?
