Не дожидаясь ответа, она скинула шорты, оставшись в едва прикрывающем тело купальнике. У меня замерло сердце. Мне захотелось подойти к ней и, не говоря ни слова, провести ладонью по ложбинке спины, по бедрам, по волосам, пронизанным солнечным светом. Леська показалась мне волнующе изменившейся — спортивность фигуры, раньше для меня не заметная, подчеркивала ее красоту. Не холодное совершенство, какое мы проходили на уроках искусства, а удивительную манящую силу, отстраняющую разум от управления телом. Одурманенный, я готов был встать и сделать все по велению незнакомого чувства, кроме того, во мне крепла уверенность, что Леся не станет противиться. Мне пришлось пинками разбудить парализованную волю, заставить ее вцепиться в мышцы и не дать мне подняться с места.
— Да, остудиться не помешает, — сглотнул я слюну и неловко стянул с себя брюки. Под ними были стандартные купальные шорты, серебристые и гладкие, как рыбья чешуя. Они не могли полностью скрыть внешних признаков крепнувшего желания. Я, не разгибаясь, привстал, оттолкнулся и щучкой прыгнул в шипящую прибрежную пену. Такой прыжок был далек от совершенства, зато моментально смыл нахлынувший жар возбуждения. Открыв глаза, я проплыл под водой, наслаждаясь переливчатой игрой света на дне, затем вынырнул и повертел головой, отчего с волос слетели сверкающие бусинки брызг. На губах остался вкус моря. Сердце продолжало колотиться, как выброшенная на берег рыбешка, но задержка дыхания сделала свое дело — в голове прояснилось.
— Вода холодная! — сообщила Леся, зайдя по колено.
— Это кажется, — рассмеялся я. — Не стой, окунайся сразу.
— Подожди, дай привыкнуть.
— Да прыгай же! — Я широкими гребками направился к берегу, снова начиная воспринимать Леську как друга.
— Только не брызгайся! — предупредила она, видимо, уловив мое намерение, и тут же присела, погрузившись по шею. — Фух! До чего же тут замечательно! — Она зачерпнула воду ладонями и подбросила вверх, любуясь искристыми каплями. — Теперь я понимаю выражение «небо в алмазах», — улыбнулась она.
Я перевернулся на спину и раскинул руки звездой, чуть покачиваясь на волнах. Леська, казалось, не обратила на этот трюк никакого внимания. Это меня задело.
— И долго ты так можешь лежать на воде? — Леся все же решила оценить мои усилия.
— Пока не замерзну, — ответил я, довольный ее реакцией.
— И что? — съязвила она. — Будешь ставить рекорды или все-таки искупаемся?
— Ты без издевок не можешь, — улыбнулся я. — Ладно, поплыли. Там возле мыса, если верить карте, есть песчаная отмель.
Леся оттолкнулась и брассом направилась вдоль берега. Мне без труда удалось ее догнать.
— Далеко? — поинтересовалась она, по-лягушачьи толкая воду ногами.
— Отсюда метров двести.
— Можно было пройти по берегу.
— По морю приятнее. — Я продолжал плыть на спине, лениво подгребая ладонями.
— Охотник, — фыркнула Леся. — А в воду прыгаешь, как кривая коряга.
— Это я маскируюсь, — смутился я, вспомнив состояние, загнавшее меня в море.
На какое-то время те же ощущения вновь овладели мной, так что пришлось перевернуться и тоже плыть брассом. Эта неконтролируемая физиология начинала действовать мне на нервы.
— Почему около мыса столько чаек? — спросила Леся.
Мне показалось, что она видит меня насквозь и специально задает вопросы о море, чтобы отвлечь. Но я не знал, как реагировать на такую заботу.
— На отмели рыбу лучше видно и легче ловить, — охотно пояснил я. — А тот плоский камень на карте назван Рыбачьим.
Леся перевернулась на спину, щурясь от солнца, но ей приходилось работать ногами, чтобы не погружаться. По сравнению с ней я парил в водной стихии.
Скоро мы доплыли до отмели.
— Здесь можно стоять, — сказал я и нащупал ногами дно.
Над песчаной косой летали чайки. Они не обращали на людей никакого внимания, занимаясь бесконечной охотой, из которой почти целиком состояла их жизнь. Их выкрики были для меня неотъемлемой частью моря.
— Какой мягкий песок… — Леся остановилась, часто дыша от приложенных во время заплыва усилий. — Прямо как бархат.
Вода доходила ей до шеи, почти не скрывая едва прикрытую купальником грудь с затвердевшими от прохлады сосками. Я снова отвел взгляд. Мысли спутались окончательно, и я промолчал, хотя мог, конечно, ответить что-нибудь подобающее.
— Почему ты все время отмалчиваешься? — сощурилась Леся. — Мы два года с тобой не виделись, а ты ведешь себя, как чужой.
— Устал. — Мне не хотелось отвечать честно. — Знаешь, какие у нас тренировки?
— Ты же говорил, они кончились неделю назад. Может, я зря приехала? — Леся пожала плечами и отвернулась к нависающему над морем обрыву.
— Нет, ты что, — я подошел к ней и робко взял за руку, как раньше.
Только вышло совсем не как раньше. Рука у нее была теплой и ласковой, от ладони струилось нечто похожее на ветерок, только ясно было, что никакого ветра под водой не бывает. Я понял, что мог бы так простоять тысячу лет и ни разу не шевельнуться.
— Честно? — она оглянулась через плечо.
Я испугался, что она могла угадать мои мысли, и поспешно ответил, глядя в ее глаза:
— Да, для меня твой приезд очень важен.
— Ладно, — она повернулась ко мне, вновь вызвав волну учащенного пульса. — Давай попрыгаем?
— Как? — до меня не сразу дошло.
— С коленок. Ты стал ужасным занудой в своей учебке!
Я вспомнил, как мы прыгали, когда сбегали с уроков на речку.
— Давай, — мне понравилась эта идея.
Леська взяла меня за руки, я присел, и она влезла мне на колени.
— Готова? — спросил я, приседая.
— Да!
Мои ноги распрямились, как рычаг катапульты, подбросив Леську в облаке сверкающих брызг.
«Lesya in the Sky with Diamonds», — переиначил я бессмертную строчку «Битлз».
Моя подруга кувыркнулась в голубых небесах и, распрямившись, пробила поверхность моря. Ее тень грациозно скользнула вдоль дна, а вода в месте удара зашипела, словно откупоренная бутылка газировки. Леся вынырнула и помотала головой, разбрасывая бисер брызг.
— Как хорошо! — воскликнула она. — Совсем не так, как в реке!
— Сравнила! — рассмеялся я.
Она шутливо брызнула мне в лицо, я ответил, и между нами завязался настоящий морской бой, только вместо орудийной пальбы звучали наш хохот и визг. Наконец мы устали и выбрались на рыбачий камень, блаженно распластавшись на его гладкой поверхности.
— У нас море совсем другое, — произнесла Леся, не поднимая век.
— Конечно. В нем не покупаешься.
