— А вот эти синенькие — незабудки. — И она пропела:
Незабудки, незабудки!
Кто собрал их, не забудьте!
— Не забуду, — пообещал я. И это было истинной правдой. Впрочем, даже владея чужой речью, я все равно не смог бы сказать что-либо, противоречащее тому, что думаю.
— А где вы будете помнить? — с милым лукавством спросила она. — Там, откуда прилетели?
— Пока что здесь. Но и там тоже…
— Вам, наверное, неинтересно со мной. Лучше бы встретили кого-нибудь из видных, важных людей. Я ведь только собираюсь стать студенткой, поступить в университет на географический факультет. Вот если бы могла изучить вашу географию!
— Пока помогите мне изучить вашу.
— Помочь вам? Ну конечно! Всем, чем смогу! А зачем вы прилетели? Из-за нашей географии? А с какой звезды? Или вы не знаете названия наших созвездий?
— Названий созвездий я не знаю, пока. Но они у нас с вами общие.
— Ну конечно! Во Вселенной с разных сторон видны одни и те же звезды!
— Но «наша звезда» у нас общая. Я имею в виду Солнце.
— Как так Солнце? — изумилась она, широко раскрыв свои глаза-незабудки.
— Видите ли… я постараюсь выразить вашими словами и внушить вам наши понятия.
— Внушить? Вы телепат?
— В известной мере.
— Вы сказали, Солнце у нас общее. Значит, вы марсианин! — решила она. — А говорят, что на Марсе жизни больше нет!
— Нет, я не с Марса, а с Земли, как вы называете нашу общую планету.
— Значит, вы из Шамбалы? — обрадовалась она. — Сказочная страна! Я видела картины Рериха: Гималаи, синие горы, снежные вершины и что-то завораживающее… Правда?
— Шамбала? Красивая легенда?…
Не дослушав меня, она продолжала:
— Конечно, ваша Шамбала скрыта для непосвященных. Рерих всячески пытался проникнуть в нее. Там высшая мудрость. Я пошла на географический факультет, мечтая попасть на Гималаи, найти Шамбалу.
— Страна, вернее «мир мудрости», не в Гималаях, а рядом с вами, но в ином измерении.
— Четвертое измерение? Знаю-знаю! Уэллс в фантастическом романе писал, как туда въехали на автомобиле простые англичане. Если вы из этой чудо-страны, то значит «посвященный»?
— Я «проникающий» из рода «проникающих», насчитывающего тысячи поколений.
— Откуда же вы «проникли» к нам?
— Из другого трехмерного мира, соседствующего с вами, но невидимого.
— Я же догадалась о четвертом измерении!
— Но их не четыре, а двенадцать в нашей Вселенной.
— Двенадцать? Так много?
— Одно временное.
— Я понимаю. Мы в школе учили «Пространство — Время».
— И еще одиннадцать пространственных.
— Одиннадцать? Подождите, я что-то слышала об ужасно трудной теории симметрии, кажется в кристаллографии. Мы этого не проходили. Но одиннадцать — это все-таки очень много. Правда?
— Как раз достаточно для трех трехмерных миров, соседних, но взаимно не ощутимых, и двух разделяющих измерений.
— Как же это понять? — Она наморщила лоб. — Вам придется рассказать.
И я стал рассказывать, дополняя свои слова внушением, о реальности существования соседних, не ощутимых друг для друга миров и о «проникших» в этот мир задолго до меня Великих миссионерах Добра, заложивших здесь основы главных религий.
— Я как будто поняла, о чем вы говорите, но не пойму, как это может быть!
— Тогда представьте себе трехэтажный дом, разделенный двумя межэтажными перекрцтиями. Обитатели каждого этажа не знают, что делается на других этажах.
— Вот теперь догадываюсь, хотя мне страшновато.
— Мы проникаем к вам, потому что действительно страшно!
— Вам? Почему?
— Этажи разделены, но дом общий. Если, скажем, вы, обитатели нижнего этажа, разрушите его вместе с фундаментом, то дом рухнет.
— Разве такое может случиться?
— Однажды уже случилось с пятой планетой, считая от нашего Солнца. Люди, жившие там, бездумно враждовали между собой, как враждуете вы, и, подобно вам, владели страшными средствами разрушения. В пылу борьбы они вызвали взрыв водной оболочки планеты. Под воздействием внешних сил она треснула и развалилась. Погиб не только мир этих безумцев, но и смежные с ним миры в других измерениях.
Она вскочила.
— Пойдемте! Вы должны рассказать это папе. Он сегодня приедет на дачу. Мы с мамой уже переехали сюда, к бабушке. Это совсем недалеко.
Я прочел в ее глазах и мыслях испуг. Ее живость исчезла. Оля шла впереди поникшая и печальная… Обернувшись, она сказала:
— Мой брат военный летчик. И я боюсь за него с того момента, как увидела по телевизору сбитый снарядом самолет. Он развалился, как ваша пятая планета.
— Ее обломки образовали теперь вокруг Солнца кольцо.
— Кольцо астероидов, — грустно догадалась она. — Как это ужасно! А я до сих пор думала, что это просто небесные камни. Надо, чтобы папа обязательно об этом узнал. Он считается видным человеком. Номенклатура! — И она попробовала улыбнуться.
Я не знал такого слова, но смысл его угадал верно. Мы приближались к даче.
В каждом человеке Природа всходит либо злаками, либо сорной травой.
Ф.Бэкон
От крайнего домика нам навстречу горделивой походкой, вскинув хорошенькую головку, шла молодая женщина, внимательно всматриваясь в меня.
— Лена! Это Лена, моя старшая сестра! Бежит к электричке, спешит на службу. Она у нас юрист! — не без гордости воскликнула Оля и убежала вперед.
Обе сестрицы, отойдя чуть в сторону, стали шептаться, а я замедлил шаг. Впрочем, мне вовсе не требовалось слышать их голоса, я прекрасно улавливал мысли, которыми они обменивались.
Оля увлеченно рассказывала о своей необыкновенной встрече со мной, уверяя сестру, что я очень добрый. Старшая сестра не разделяла ее восторгов. Она отчитывала Олю за легкомыслие, напомнила, как они вместе читали о рассекреченных материалах Пентагона. Еще при президенте Эйзенхауэре, как следовало из документов, где-то, кажется в Колорадо-Спрингс (если я правильно воспроизвожу название), потерпела аварию «летающая тарелка». Рядом с нею были обнаружены трупы четырех пилотов, анатомическое обследование которых показало, что они лишены детородных органов и их организм прошел иную эволюцию, чем человеческий. Он напоминал строение насекомых. И она брезгливо сказала Оле:
— Что ж ты, с насекомым спутаться решила?
Я вспомнил муравьев и еще больше замедлил шаг, чтобы не оказаться рядом с шепчущимися сестрами.
