В колхозе за работу денег не платили. Колхозникам в зависимости от выполняемой работы начислялись трудодни. Два раза в месяц на них выдавали муку, масло, крупы, комбикорм и фураж для скота. Стариков не баловали. Как не балуют и сейчас. А сколько трудодней мог заработать мальчик моего возраста?
Добрые люди пристроили меня помощником пастуха общественного стада. Тогда люди были добрее. Помочь своему ближнему старались от души. Часто вспоминал то голодное военное время. Думаю, люди тогда были ближе к Богу. Чего не могу сказать о людях сегодняшнего дня. Хотя они и ходят в церковь. Ставят свечи и молятся Богу. Но об этом судить ему! Судье высшему и беспристрастному.
Вот и было для жизни на месяц у нас с бабушкой. 6 килограммов муки. 5 килограммов круп. Два литра подсолнечного масла и это всё. Выручали огород, корова и десяток кур да поросёнок подаренный роднёй. Хоть им и самим было не сладко. Но, помогали! Как могли.
Родители получали рабочие карточки. О них говорить не буду так, как этих карточек не знаю. Скажу просто. Помочь нам они не могли. Ничем. Вот старуха и мальчик с трудом выживали сами. Старались, как могли не умереть с голода.
Я вставал в половину четвёртого утра. Выгонял нашу корову и собирал коров по селу. Затем гнал их на общественное пастбище. Заканчивал со всем этим и бежал в школу. После уроков снова бежал на пастбище. Там до вечера пас коров и учил уроки. Вечером гнал с пастухом коров в село. И так было изо дня в день. В дождь и жару. Только зима и снег прерывали эту работу. Бабушка работала в огороде и по дому. Старалась изо всех сил.
Но она была очень старенькой. Маленькая, сгорбленная с покрученными пальцами на руках она упорно пыталась что-то делать. Не смотря на тяжесть и боль в теле и руках. Целыми днями она крутилась по дому и хозяйству. Жизнь не баловала её. Ежедневная тяжёлая работа не красит человека. Но жить иначе она не могла! Так жили её предки. Тяжёлым трудом утверждали жизнь. И она продолжила их жизнь. Просто не представляла и не знала другой жизни.
Всё это осознал позже. Мысленно возвращаясь в прошлое. Прожитая жизнь заставила пересмотреть и понять многое. А тогда воспринимал всё, как должное само собой разумеющееся. Просто детский ум и отсутствие жизненного опыта не позволяли видеть и понимать всё иначе. Знаю только одно! Я всегда старался помогать ей во всём. Так мы и жили или точнее выживали в те далёкие и тяжёлые годы. Так жило большинство простого работающего люда.
О том, что война идёт к концу? Как-то и не думали. Просто с упоением слушали сводки Информбюро по радио. Я до сих пор слышу голос Левитана:
"Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза! В ходе освободительных боёв Красная Армия перешла западную границу нашей Родины! Освободив от фашистской заразы нашу землю! Нашу Родину! Красная Армия приступила к своему интернациональному долгу! Освобождению от фашистской заразы захваченных ими территорий других государств Европы!…"
Тогда я не всё понимал. Но жизнь вокруг начинала меняться и это я видел. Сначала начали возвращаться в село мужчины. Искалеченные войной без рук, без ног они принесли с собой рассказы о тяжёлых боях, смертях и мужестве. Вечерами мы ребята с раскрытыми ртами слушали их. Рассматривали медали и сожалели о том, что так малы и война прошла без нас. Это знакомо всем поколениям, которых война обошла стороной.
На полях коров и быков сменяли танки. Эти ветераны боёв со снятыми орудийными башнями очень выручали нас. Может и грубо сказано, но эти калеки войны продолжали приносить пользу людям. Помогали им выстоять, выжить в это трудное время.
День Победы праздновали всем селом. На площади перед сельсоветом поставили длинные столы. Из громкоговорителей неслись марши и песни. На столы несли всё, что у кого было. Сначала веселились, ликовали, а потом скорбно сидели под бравурные марши и весёлые песни. Да и было от чего. Почти 800 человек от 17 до 50 лет ушло на войну, а вернулось 123 искалеченных и больных. В каждой семье не досчитались 2–3 человек. Это и была народная цена нашей победы. Поэтому и грустили.
А я и бабушка получили письмо от родителей. Они возвращались на свой родной машиностроительный завод. Но в письме не было и слова об их приезде в село.
Я уже смирился со своей жизнью без родителей. В то тяжёлое время, когда в каждом доме были вдовы и сироты из общего числа ребят я не выделялся. Отсутствие родителей меня не угнетало.
Закончилась война и жизнь входила в своё русло. Теперь возвращались и те, кого война пощадила. Их было очень мало. Но были и такие. Ещё были и радостные события. Вернулись трое односельчан. Они числились в сельсовете солдатами, пропавшими без вести. Не живыми и не мёртвыми. Но оказались живыми. Судьба забросила их в партизанские отряды. Теперь после проверки органами их отпустили. Выяснили, что они не шпионы и не дезертиры. Повезло. Не отправили в лагерь. Другим повезло меньше. Так и пропали без вести. Оставили жен и детей. Не вдовами и не сиротами. А просто никем! Между небом и землёй. С робкой надеждой и неизвестностью.
Лето 1946 года выдалось жаркое. Я окончил третий класс и стал пионером. В школе были каникулы. И это немного облегчало мне жизнь. Пасти коров продолжал, как и раньше. Но стояла жара и добавилась новая забота. Ежедневная поливка огорода. Он был нашим кормильцем. Вот добросовестно и таскал вёдра с водой из колодца. Спасал огород.
В один из дней пригнал коров с пастбища. От голода сводило живот. Вбежал в избу и первым делом схватил из чугунка еду. Обычный свой деликатес варёную картошку. Это был мой ужин. Жевал на ходу. Так и выскочил на огород. Бабушка сидела на грядке. Я подбежал к ней и прикоснулся к её плечу. Последнее время она плохо слышала. Радостный крик приветствия уже готов был вырваться из моих уст. Но поразила окостенелость её тела. Ничего не придумал лучшего и начал трясти её за плечи. Тело бабушки упало на землю.
На мой крик сбежались соседи. Они и оторвали меня от уже застывшего тела. Одна из соседок обняла меня и увела в свой дом. Я прижался к ней и горько плакал. Уже понимал, что остался один.
Остальные дни для меня прошли как в тумане. Из них ничего не запомнил. Я что-то делал. Но даже не осознавал. Зачем и для чего это делаю. В себя пришёл только на сельском погосте. В тот момент, когда гроб с телом бабушки опустили в яму. Она была выкопана возле двух могил. Деда и сестры. Мой скорбный погост пополнился ещё одной могилой. Месяц и 3 дня я не дожил до своего десятилетия и остался один. Совсем один.
Отец и мать были далеко. Да я их не помнил и не воспринимал. Мне были ближе соседи и родственники. Они всегда были рядом. Опекали и заботились обо мне. Не давали замкнуться в своём горе. Я ничем не мог отплатить им за заботу и ласку. Хотя понимаю, они об этом не думали. Уже прожив жизнь. Когда столкнулся с чёрствость и безразличием людей к себе и подобным мне людям. Часто думал об этом. Страдал, испытывал укоры совести. От своей неправедности. Просил у них и у Бога прощения за свою чёрствость и не благодарность. Принимал свою тяжёлую жизнь, как наказание за этот грех. Времени думать, о своей жизни и поступках у меня было достаточно.
