Немного дальше виднелись группы грациозных, прозрачных силуэтов гигантских морских губок. Тут и там по дну было рассеяно множество усеянных иглами плоских пучков, яркопурпурных и черных. «Вероятно, разновидность морского ежа», — решил Эльстэд. Какие-то маленькие существа, некоторые с большими глазами, другие слепые, удивительно похожие одни — на лесных вшей, другие — на омаров, лениво пересекали полосу света и опять исчезали во тьме, оставив после себя светящуюся борозду.
Потом вдруг повернула в его сторону и кинулась к нему, точно стая скворцов, порхающая бродячая стая мелких рыбок. Они промелькнули «ад ним, как мерцающие снежинки, и позади них Эльстэд увидел какое-то более крупное существо. Оно приближалось к шару.
Сначала он видел его лишь смутно, как подвижной неясный силуэт, отдаленно напоминающий человека; потом оно вступило в луч света, отбрасываемый лампой, и остановилось, ослепленное. Эльстэд глядел на него, окаменев от изумления.
Это было какое-то странное позвоночное. Его темнопурпурная голова немного напоминала голову хамелеона. Но высокий лоб и череп, каких нет ни у одного пресмыкающегося, и вертикальное положение морды придавали ему поразительное сходство с человеком.
Два больших выпуклых глаза выдавались из своих впадин, как у хамелеона, а вокруг широкого рта, под маленькими ноздрями, виднелись покрытые твердой кожей губы, как у пресмыкающихся- На месте ушей были две огромные жаберные щели, из которых выходили разветвляющиеся коричневые нити, похожие на древовидные жабры молодых скатов и акул. Но не лицо, похожее на человеческое, было в нем самым удивительным — это существо было двуногое.
Почти шарообразное тело его покоилось, точно на треножнике, на двух ногах, похожих на лапки лягушки, и на длинном толстом хвосте. А в передних конечностях, представлявших, как и лягушечья лапа, грубую карикатуру на человеческую руку, оно держало длинное костяное копье с медным наконечником. Кожа этого существа была разноцветной: голова, руки и ноги у него были пурпурные, а кожа „а теле, висящая свободно, как одежда, имела фосфорно-серый оттенок. Существо стояло, точно ослепленное светом.
Потом этот неведомый обитатель глубин заморгал, широко открыл глаза и, заслонившись свободной рукой от света, открыл рот и испустил крик, почти такой же членораздельный, как речь. Крик проник даже сквозь стальную оболочку и резиновую обивку шара. Как можно кричать, не имея легких, Эльстэд не берется объяснить. Потом существо боком удалилось из полосы света в окружающую таинственную тьму, и Эльстэд скорее почувствовал, чем увидел, что оно приближается к нему. Решив, что его привлекает свет, Эльстэд выключил ток. В следующее мгновение что-то зашлепало по стали, и шар покачнулся.
Потом крик повторился, и Эльстэду показалось, что ему ответило отдаленное эхо. Опять началось шлепанье по наружной оболочке, и шар закачался и скрипнул, ударившись о вал, на который был накручен канат. Стоя в темноте, Эльстэд вглядывался в вечный мрак морской глубины и вскоре разглядел в отдалении очень смутно рисующиеся другие получеловеческие силуэты. Они, фосфоресцируя, спешили к шару.
Плохо сознавая, что делает, он стал искать рукой на стенах своей качающейся тюрьмы выключатель наружной лампы, но нечаянно нащупал углубление в подушках, где была кнопка его собственной маленькой лампы. В это мгновение шар покачнулся, и Эльстэд упал. Он услышал звуки, похожие на возгласы удивления, и, когда встал на ноги, увидел, что две пары выпуклых, точно насаженных на стержни, глаз глядят внутрь через окно; в них отражался свет лампы.
Через мгновение чьи-то руки энергично задвигались по стальной оболочке шара, и Эльстэд услышал ужасный для него — в его положении — звук ударов по стальной крышке, защищающей часовой механизм. Мороз пробежал у него по коже: ведь если этим необычайным существам удастся испортить механизм, ему уже никогда не вернуться назад. Не успел он это подумать, как шар сильно качнулся, и его ударило по ногам. Эльстэд потушил лампочку, освещавшую внутренность шара, и зажег большой фонарь, находившийся в отдельной камере, который тотчас отбросил луч в воду. Дно океана и человекоподобные существа исчезли, и только две рыбки, преследуя одна другую, промелькнули мимо окна.
Эльстэд подумал, что странные обитатели морских глубин разорвали канат и он спасен. Он мчался вверх все быстрее и быстрее. Вдруг шар остановился. Резкий толчок подбросил Эльстэда к мягкому потолку его тюрьмы. В течение, может быть, полминуты он от удивления не мог собраться с мыслями.
Потом он почувствовал, что шар медленно вращается и раскачивается; кроме того, ему показалось, что кто-то тащит его по воде. Ему удалось, прижавшись к самому окну, с трудом увидеть только бледный луч своей лампы, слабо освещающей мрак. Он подумал, что будет видеть лучше, если выключит свет и даст глазам привыкнуть к полному мраку. Это оказалось правильным.
Через несколько минут бархатистый мрак превратился в прозрачную полутьму, и он увидел далеко внизу передвигающиеся фигуры, смутные, как при зодиакальном свете в летнюю ночь в Англии. Эльстэд решил, что эти существа отвязали его канат и волокут шар по дну океана.
Потом он заметил что-то неясно виднеющееся там, вдали, на волнообразной подводной равнине, — широкий кругозор, озаренный бледным светом, распространяющимся во все стороны, куда он только мог кинуть взгляд из своего окошка. Его тащили туда, как потащили бы люди воздушный шар из полей в город. Эльстэд приближался к этому месту очень медленно. Неясное сияние начало постепенно сгущаться и принимать более определенные формы.
Было уже около пяти часов, когда Эльстэд очутился в этом освещенном пространстве. Ему удалось различить нечто похожее на улицы и дома, сгруппированные вокруг обширного строения без крыши, напоминающего нечто вроде причудливого изображения полуразрушенного аббатства. Все это расстилалось под ним, точно на географической карте. Дома имели стены, но были без крыш. Так как они были сделаны, как он потом заметил, из фосфоресцирующих костей, весь город казался выстроенным из отраженного в воде лунного света.
Местами внутри города виднелись водоросли и морские лилии, раскачивающиеся, словно деревья, и размахивающие своими щупальцами, а высокие, стройные, прозрачные, как стекло, губки вздымались вверх, выделяясь из общего сияния, излучаемого городом, точно блестящие минареты или сотканные из бледного света цветы. На открытых площадях Эльстэд заметил какие-то массы, словно толпу народа, но он находился слишком высоко, чтобы различить в ней отдельные лица.
