В дошкольные годы я много времени проводил дома один или почти один. Когда родители уходили на работу, я и еще один-два соседских мальчишки оставались на попечении соседской бабульки из нашей квартиры или израненного на фронте бывшего электромонтера из соседней. Бабулька целый день спала у себя в комнате с открытой дверью и требовала от нас тишины. Выполнить такое нам удавалось, но на очень короткое время. Устав терпеть шум беготни и крики, она вставала с постели и разгоняла нас по комнатам. На какое-то время в квартире устанавливалась тишина. Потом мы постепенно снова вылезали из своих углов, сходились вместе, и все повторялось сначала. В обед нам наливалось по тарелке супа и выдавалось по кусочку хлеба.
В те дни, когда мы оставались на попечении монтера, было голодновато. Он нас ничем не кормил, но зато усердно учил основам электротехники. У него было несколько ящиков старых, поломанных выключателей, розеток, звонков и другого электрического хлама. Под его руководством мы сначала разбирали с десяток одинаковых приборов, не подлежащие восстановлению детали отбраковывались, а из оставшихся собиралось несколько исправных. Он с нашей посильной помощью собирал на какой-нибудь дощечке целые электрические схемы, подключал к ним батарейку, и мы с удовольствием щелкали выключателями и нажимали на кнопки, при этом зажигались лампочки, звенели звонки, а иногда, и это было просто чудесно, начинал крутиться маленький электромотор. Наверное, наш сосед был прирожденным педагогом, а я хорошим учеником. Очень скоро я начал самостоятельно ремонтировать нехитрые электроприборы, которые были в нашей квартире, не забывая о технике безопасности, ее он тоже усердно и успешно нам преподавал. Когда в квартире гас свет, то звали меня. Я знал, где находятся пробки и как сделать жучка. При этом взрослые светили мне фонариком или огарком свечи, что мне казалось вполне естест- венным.
Чтобы сделать мое пребывание дома более привлекательным, отец покупал мне разные инструменты, которыми я с удовольствием учился пользоваться. Например, лобзик я не выпускал из рук несколько лет, делая полочки и шкатулки. Я сам сделал себе элек- тровыжигатель и стал украшать свои изделия не только резьбой, но и рисунком. Позже мне захотелось заняться фотографией, и отец, всегда поддерживавший мои увлечения, купил мне старенький фотоаппарат "Любитель" и толстый справочник по фотографии. Я мучительно долго изучал эту книгу, пытаясь из обилия приведенных в ней сведений выделить главное для меня: как же все-таки сделать фотографию? Помочь было некому, отец не имел никаких представлений об этом. В конце концов, мне удалось что-то понять, и со временем фотография стала еще одним моим увлечением.
Но у домашнего воспитания была и своя обратная сторона, которая проявила себя, когда я пошел в школу. Умея читать, писать и считать, я не знал правил простейших детских игр, не умел драться и вообще не понимал, зачем сюда пришел, если все, чему здесь учат, мне и так давно известно. Первый класс воспринимался как непрерывный кошмар. Во втором классе я категорически отказался от того, чтобы меня провожали в школу. Но только к третьему классу я стал равным среди равных.
Серега тоже был домашним ребенком, но его родители своевременно позаботились о том, чтобы он умел вести себя в детском коллективе. Скорее всего, это была даже не их заслуга, а бабуш- ки – она до войны много лет работала преподавателем в средней школе и хорошо знала детскую психологию. У Сереги тоже было множество увлечений, но совсем иного рода, чем мои. Он все время что-то выращивал. У него на подоконнике вечно стояли цветоч- ные горшки и миски, в которых росли какие-то растения. Он их поливал, подкармливал, подрезал, делал с ними еще что-то, и они отвечали на его заботу бурным ростом или цветением. Кроме того, он постоянно возился с рыбками в аквариуме и птицами в клетке. И там и там то и дело появлялось потомство, и Сереге приходилось его пристраивать у друзей и знакомых, что было очень и очень непросто. Был у него еще и хомячок в клетке, которого он постоянно охранял от очевидных поползновений кошки.
В отличие от меня, Серега жил вместе с родителями и бабушкой в отдельной двухкомнатной квартире с кухней, ванной и телефоном, что было по тем временам неимоверной роскошью. В своем окружении я не знал никого, кто бы еще жил в таких условиях. Отец Сереги был главным инженером какого-то оборонного предприятия. По утрам за ним приезжала машина, что тоже было для всех нас чем-то очень необычным. Изредка Серега приглашал к себе, и меня всегда поражал уют, царивший в этой квартире, так непохожей на нашу коммуналку. Когда мы вместе с Серегой впервые пришли к нему, нас встретила его бабушка. Она сразу заставила нас обоих вымыть руки и стала накрывать на стол. Сладкий горячий чай и теплые булочки были очень вкусными. Пока мы увлеченно поглощали все это, бабушка успела очень подробно расспросить меня о родителях, о моих увлечениях и о том, как я учусь в школе. Очевидно оставшись довольной ответами, она при каждой последующей встрече справлялась обо всем этом снова и, прощаясь, передавала привет моим родителям. Несколько позже я познакомился и с мамой Сереги – Анной Васильевной. Она тоже всегда была очень приветливой, а все наши дела вызывали у нее живейший интерес.
Серега очень быстро увлекся фотографией, начав ее изучение с достигнутого мной уровня. Уровень этот не был высок, но был достигнут немалым трудом. В то время не было пунктов, куда можно было отнести отснятую фотопленку, а потом получить готовые фотографии. Все надо было делать самому: составлять растворы, проявлять пленку, печатать. Для всего этого надо было иметь кое-какое оборудование. Первую отснятую мной пленку отец все же дал кому-то проявить. Он же купил мне пачку фотобумаги. Я открыл запечатанную в черный конверт пачку, вытащил из нее листы бумаги. Плотные белые листы начали медленно желтеть. Я взял проявленную фотопленку, лист бумаги и полез в шкаф, зная, что печатают снимки почему-то в темноте, и начал прикладывать бумагу к пленке. Естественно, ничего не получилось. Бумага была безнадежно испорчена. Отец расстроился моей неудачей, наверное, еще больше, чем я. Спустя несколько дней, он принес мне тоненькую брошюру – "Пособие по практической фотографии", и сразу все стало ясно и понятно. Очевидно, та же информация содержалась и в толстом справочнике, но эта книга была еще слишком сложна для меня.
Освоив простейшие фотопроцессы, я начал снимать все подряд, занимая нашу коммунальную ванную на несколько часов в день, что не вызвало сильных скандалов в квартире только потому, что делал я это днем, когда практически все ее обитатели были на работе. Несмотря на большие затрачиваемые усилия, результаты моей фотодеятельности были более чем скромными. Снимки получались невыразительные, бледные, все в пятнах и разводах. Вот на этом этапе ко мне и присоединился Серега. Переняв у меня основы фотографической премудрости, он резко повысил качество снимков. В отличие от меня, Серега тщательно взвешивал химические реактивы, отстаивал воду, фильтровал растворы, доводил их до нужной температуры, то есть делал все так, как это надо делать на самом деле. С удовольствием оставив на него всю эту химию, я занялся изготовлением сначала маленького станка для контактной печати, а затем и фотоувеличителя.
