- Он был застрелен. Вот здесь была лужа крови, видите, до сих пор еще осталось пятно.
- Вы совершенно уверены, что девочка была с ним?
- Да, конечно. Я видела, как они пошли наверх, и даже помню, что они начали спорить, слышала громкий голос Лауры. А потом меня отвлекли, позвонила коллега... Но если бы Лаура ушла от него, она пошла бы вниз, ведь ее комната в подвале... не думайте, это хорошая комната, можете посмотреть потом. Я бы обязательно ее увидела. Да и потом, а куда же Лаура тогда исчезла?
Я достал блокнот.
- Давайте восстановим события по порядку...
Через час картинка в моей голове более или менее сложилась. Фрау Шефер, безутешная вдова, все пыталась съехать на какие-то личные версии происшедшего и сплетни, но я неутомимо возвращал ее к делу, восстановив по минутам все события во временном промежутке преступления.
Это случилось три дня назад. Лаура вернулась из гимназии около четырех часов дня, точно фрау Шефер не помнит, хотя сама она в это время уже была дома. Ее сын, восьмилетний Флориан, давно пообедал и отправился гулять на улицу. Лаура поела на кухне приготовленный фрау Шефер гуляш и, как обычно, отправилась к себе. Фрау Шефер в это время занималась подготовкой к предстоящему юбилею мужа - 20 мая тому должно было исполниться 50 лет. Она как раз писала приглашения. Около шести герр Шефер вернулся с работы. Он был не в духе - обычные рабочие неприятности, к тому же коротко сообщил, что звонила учительница Лауры и пожаловалась на поведение девочки. Лаура опять прогуливала занятия. К тому же вела себя асоциально, но это у нее всегда. Герр Шефер заявил, что хочет побеседовать с Лаурой. Фрау Шефер спустилась вниз и сообщила девочке о предстоящем разговоре с отцом. Та восприняла это как обычно - равнодушно-агрессивно. Затем фрау Шефер вернулась к написанию приглашений. В 18.40-45 с улицы вернулся Флориан и сел за уроки - им в начальной школе задавали немного. Фрау Шефер стала заниматься с сыном. В 19.00, как было договорено, Лаура молча прошла мимо них по лестнице, к отцу. Через несколько минут фрау Шефер услышала громкие голоса наверху, по-видимому, отец и дочь спорили. Фрау Шефер обычно не вмешивалась в воспитание Лауры, это не ее дочь, и потом - есть определенные сложности. Девочка действительно очень трудный ребенок и трудный подросток. Однако в узде ее удавалось удержать, то есть ничего такого криминального. В 19.15 позвонила коллега фрау Шефер, и они около получаса беседовали. Все это время наверху ничего подозрительного не было слышно, даже голоса стихли, да в общем-то, герр Шефер и не имел обыкновения кричать. Никаких громких звуков, звона разбитых стекол, тем более - выстрелов. Выход сверху только один, по лестнице, и фрау Шефер непременно увидела бы, если бы Лаура спустилась. В 20 часов Флориан закончил уроки и был отпущен играть на Playstation, ему разрешается полчаса в день. Фрау Шефер не подозревала ничего плохого - может быть, отец и дочь занимаются чем-то школьным? Или просто тихо беседуют? Но в 20.30, когда она пошла наверх напомнить Флориану об окончании игры и необходимости идти спать, необычная тишина за дверью... "и знаете, какое-то нехорошее, давящее чувство"... вызвали ее подозрения. Она постучала в дверь. Затем попробовала открыть ее. Через некоторое время она уже барабанила в дверь с криками, к ней присоединился перепуганный Флориан, около 21.00 она позвонила своему брату, проживающему на соседней улице, тот подъехал и в 21.15-21.20 взломал дверь. Далее - труп, вызов полиции. Мне бросилось в глаза, что фрау Шефер несколько взволновалась, рассказывая о том, как барабанила в дверь, у нее даже выступили слезы, словно передалось напряжение тех минут, когда же речь снова зашла о трупе, крови и полиции, женщина совершенно успокоилась и передавала случившееся четким профессиональным слогом.
- Благодарю вас, - вежливо произнес я, - скорее всего, убийца и похититель - одно и то же лицо, и поэтому мне необходимо знать детали.
Жанин Шефер скривила досадливую гримаску.
- Я не думаю, что вам действительно нужно все это знать. Это не поможет вам найти Лауру. Видите ли, я в сущности знаю, кто и почему сделал все это. Мне только нужен человек, который способен практически осуществить то, что я сама осуществить не могу. Разыскать ребенка, разыскать похитителя или же того, кто дал такое поручение. Мы еще не договорились с вами конкретно. Я должна вас предупредить - все это дело связано с русскими. И скорее всего, вам придется поехать в Россию.
- С русскими? - я изумился не на шутку.
- Да, именно так. Вы готовы совершить такую поездку? Вы понимаете, что я оплачу любые расходы.
- Простите, фрау Шефер, ваш муж вел какие-то дела с русскими?
- Нет. Все гораздо проще. Лаура сама - наполовину русская, в России живет ее настоящая, биологическая мать.
Весенний вечер обещал быть дивным. Окно, открытое в палисадник, дышало нежгучим теплом, нежным розовым ароматом, тем глубоким, несказанно уютным покоем, какой можно встретить лишь в малоэтажных зажиточных кварталах небольшого немецкого города. Голоса заигравшихся в апрельской теплыни детей да редкое ворчание подъезжающих автомашин лишь углубляли тишину.
Я налил себе третий стакан минеральной воды.
- Это ужасная женщина, просто ужасная, - делилась фрау Шефер, - рассматривала ребенка как свою собственность. По данным психологической экспертизы эта дама просто пыталась компенсировать девочкой то, в чем ей самой не повезло в жизни. Очень честолюбивая дама. Представляете, в четыре года ребенок у нее читал книги! И мало того, она отдала ребенка заниматься на скрипке и в танцевальный кружок. Лаура просто света белого не видела! Мало того, детский психолог выяснил у Лауры, что мать истязала ее, обливая холодной водой. Ледяной! Представляете?! Эта женщина явно психически нездорова. После развода ребенок вначале жил у нее, но естественно, она начала препятствовать общению ребенка с отцом. Хайнц так страдал! В то время мы познакомились с ним. К счастью, я сама работаю в службе по делам детей и подростков, иначе у нас было бы очень мало шансов. Вы же понимаете, ребенка всегда отдают матери! Всегда. У нас считается, что мать - это святое, на чувства отца всем плевать. Год длилась тяжба, наконец, ребенка перевели к отцу. Конечно, в ужасном состоянии - никакой социализации, смотрела на всех волком, в детском саду дралась с детьми. Потребовались коррекционные меры... Но они тоже в сущности не очень помогли.
Жанин Шефер поднялась, чтобы принести стакан для себя. Ей тоже потребовалось выпить воды.
- Скажите, - почтительно вставил я, - а почему же мать все-таки переехала обратно в Россию?
