— Черт бы побрал этого птеродактиля вместе с его дерьмом! — обреченно воскликнул глава научной экспедиции. — Это ж надо было такому случится!
Естественный ход событий был нарушен. Помет кецалькоатля не упал на землю, куда он должен был упасть, привлекая к себе внимание жуков навозников и других насекомых. Вместо этого, помет привлек к себе внимание своего «родителя», который своими воплями заполнил все страхи паразавролофусов и те поздно заметили преследователей. Заметь они раньше дриптозавров, то кинулись бы все вместе вверх по ручью и скорее всего один из них не утонул бы в вязком иле, а другой не убился бы о дно расщелины вместе с одним из дриптозавров.
Не прыгни утонувший паразавролофус в ручей, эуплоцефал не ранил бы трицератопса, а их крики не спугнули бы газелерогих, и тогда, возможно, расстояние между газелерогими и аргентинозаврами было бы больше. В этом случае, возможно, те двое, что попали под удар хвоста самки аргентинозавра, остались бы живы, а тираннозавр, возможно, убил бы другого газелерогого и скорее всего, тоже был бы сейчас живым. Но корпус межвременного корабля, оказавшийся между землей и падающим пометом птерозавра, оказался причиной всего произошедшего.
Практически все ученые быстро расселись по своим местам. Несколько палеонтологов и экологов остались на прозрачной палубе, поскольку для них сейчас работы не было. Математики быстро просчитывали коэффициент воздействия случившегося на будущее. Кто-то просчитывал варианты исправления ситуации.
Молодой палеонтолог с грустью смотрел на агонию паразавролофуса, который уже весь погрузился в воду, засасываемый илом. Вот над водой только передняя часть его головы. Он жалобно блеял. В глазах агония. Все… Животное полностью скрылось под водой, все больше погружаясь в ил.
— Теперь у него есть все шансы пережить миллионолетия и попасть в руки палеонтологам. — Вздохнула та миловидная стажерка, — Вернее у его останков есть все шансы. «Ну, хоть про спаривание она ничего не сказала», — подумал молодой палеонтолог.
— Интересно, это был самец или самка?…
* * *
Межвременной корабль поднялся на недосягаемую для кецалькоатля высоту.
— Каков коэффициент воздействие на состояние нашего времени? — спросил подавленный глава научной экспедиции у математиков.
— 1257.478 Айни, — ответил старший в группе математиков.
— О боже мой!
— Однако если в ближайшие 48 часов в радиусе тысячи миль от точки необходимого падения помета на землю упадет небесное тело, которое вызовет взрыв силой от 75 до 100 мегатонн, то коэффициент воздействия на состояние нашего времени будет равен 1.3 Айни. Плюс-минус 0.72.
— А что с небесным сканированием? — глава экспедиции обратился к группе астрофизиков.
— Сканирование неба из данного полушария не обнаружило приближения небесного тела, которое столкнется с Землей.
— Тогда перемещаемся в другое полушарие.
Спустя два часа, глава научной экспедиции получил еще один отрицательный ответ. Никакой космический объект на Землю не летел.
— Что делать будем? — обратился к нему первый пилот межвеременного корабля.
— Если мы вернемся во время, предшествующее попаданию дерьма на наш корабль, то это ничего не изменит. Ведь по теории Дробота-Збарского, общий сдвиг цепочки событий уже произошел во временном отрезке от момента контакта с птерозавром до момента старта нашего корабля из нашего времени, — Произнес глава экспедиции.
— Тогда как нам исправить положение?
— Нам надо пересечь горизонт событий и достичь точки нулевого состояния пространственно-временного парадокса. По теории Хельсинга-Копцева, это обнулит любое, даже гипотетическое воздействие нашего визита в прошлое на цепочку событий.
— В теории то это может и возможно, но на практике даже экспериментально этого никто не подтвердил, — с сомнением покачал головой пилот.
— Но мощности нашего реактора вполне хватит для опережения колебаний пространственно-временного континуума. — Возразил один из физиков. — Нам необходима всего однофазовая волна сильного гравитационного возмущения, которая будет втягивать поток движения материи времени обратно в сингулярную точку нашего реактора. Так что это вполне реально.
— Это сильно может повредить Земле! — воскликнул другой физик.
— Если мы пересечем горизонт событий и достигнем точки нулевого состояния пространственно-временного парадокса, то это уже не будет реальным событием. Любое воздействие достигнет абсолютного нуля.
— Верно, — кивнул глава научной экспедиции, — Это наш единственный шанс. Начинайте расчеты.
— Я ничего не поняла из их разговора, — вздохнула стажерка, обратившись к молодому палеонтологу…
* * *
Жуткие боли в теле, особенно в ребре, были первым ощущением, которое сопровождали его пробуждение. «Неужели мне все это приснилось?» — подумал он, потирая больное ребро.
Открыв глаза, молодой палеонтолог обнаружил, что он совершенно голый, и что все его тело было в синяках, ссадинах и царапинах. Молодой палеонтолог приподнялся, морщась от боли и понял, что лежит на подстилке из травы и больших листьев в тени скалистого навеса.
— Живой? — услышал он знакомый голос. Из-за дерева вышла та самая стажерка экологического факультета. Она, как и он была совершенно нагая.
Палеонтолог уставился на ее голое тело и обнаружил, что и у нее есть синяки и царапины. Правда, не так много как у него. Однако его больше взволновали не ее ссадины… а собственно само тело… Девушка хихикнула.
— Ну, если ты так пялишься на мои груди, значит живой, — улыбнулась она.
— Что произошло?
— Наша машина времени взорвалась, примерно при достижении горизонта событий… Реактор не выдержал… Я думаю…
— И что?
— Нас с тобой выкинуло через временное искривление. Но это не эпоха динозавров. Я пока не знаю, в каком мы времени. Но никаких признаков цивилизации, впрочем, как и динозавров. Однако климат здесь райский.
— А где наша одежда?
— Понятия не имею. Думаю это как-то связано с перемещением во временном потоке биоматерии. На корабле нас защищало поле покоя. Но нас выкинула сквозь время без этого поля. Видимо ничего синтетического время не пропускает через свой парадокс. Я не сильна в таких вещах. Я лишь эколог. Вдалеке послышались урчания каких-то зверей.
— Ты уверена, что мы не во времени динозавров?
— Конечно, — хихикнула девушка, — посмотри, сколько вокруг травы.
— В позднем меловом периоде уже была трава.
— А змеи? Я недалеко видела змею.
