Проводив Ундину в гостиную, предложил выпить. Ундина отпила шерри.
- Вас очень огорчило бы, если бы вместо Кении мы отправились... например, в Гватемалу?
Не ответив на вопрос, Фишер взял из шкафа толстый справочник, нашел нужную страницу и прочел вслух:
- "Теплоходом из Генуи двадцать дней, самолетом из Франкфурта через Канаду - пятнадцать часов до Мехико, оттуда ежедневные рейсы местных авиалиний... Сервис, включая билеты туда и обратно, в первом классе пять тысяч марок". Полетим? Или поплывем?
- И вы согласны отказаться от сафари?
- Зачем нам сафари? Ты права. Гватемала - это то, что нужно. Руины майя, вечная весна, лучший кофе в мире. Как ты додумалась?
- Там можно снять фильм. - Сердце Ундины забилось. - Игровой фильм... Маленькая съемочная группа: мы с вами и еще двое.
Он захлопнул справочник.
- Ах, вот оно что...
Все пропало, Фишер отказал, это ясно. Провал своего плана она восприняла с острой болью, когда услышала вдруг голос Фишера:
- Если эти люди ждут в машине, пригласи их.
Эрвин Фишер был профессиональным военным, в двадцать пять лет входил в состав десантно-диверсионной группы, потом отбивал атаки новозеландской пехоты в Монте-Кассино, где и оставил ногу. После войны учился в торговой школе, служил мелким страховым агентом, торговал подержанными автомобилями. И однажды ему повезло: принадлежавший ему участок земли, на котором стояли жалкие развалины, понадобился муниципалитету под застройку. На полученные в виде возмещения деньги он основал акционерное общество "Мозаика" и, не обладая для начала даже скудными профессиональными познаниями, начал медленно, но верно подниматься на гребень волны кинорекламы. Он "сам себя сделал".
И вот сейчас, на вершине успеха, Фишер решил уйти на покой. Вот-вот вовсю громыхнет кризис, так что о каких дивидендах может идти речь? "И никто не скажет, зацветет ли яблонька опять", - как поется в песне. Во всяком случае, былого не вернешь... А эти пришли к нему с идеей фильма.
- Мы рассчитываем обойтись весьма скромной суммой, - сказал Бернсдорф. - Наличными тысяч двести, не больше.
- Я знаю, господа, район Карибского моря входит в моду. Итальянцы повторно снимают на Гаити историю с "Баунти", с сотней голеньких негритяночек... Но Гватемала? Самая дорогая страна в том районе! Ее валютная единица приравнивается к доллару.
- Курс доллара падает, - заметила Ундина.
Приход этой троицы и предложение Ундины растревожили его, в нем ожила и затрепетала предпринимательская жилка. Что ж, они вполне могут оказаться серьезными партнерами. Людей типа Кремпа он поначалу всегда инстинктивно сторонился, зато у Бернсдорфа большое имя в мире кино, и ему лучше знать, кого взять в операторы.
Пришлось еще выслушать рассказ Кремпа о народном сопротивлении, неоколониализме, режиме ПР и прогрессивном кино. Фишер сухо улыбнулся.
- Подобные планы обычно терпят провал. С чего вы вообще взяли, что в Гватемале вам разрешат снимать такой фильм?
- Правительство Гватемалы заинтересовано в том, чтобы мир знал о его демократичности.
- Что вы и намерены опровергнуть?
- Господин Фишер, давайте говорить откровенно, - сказал Бернсдорф. Представим себе, что нас ждет неудача. Но вы лично ничего не теряете. Судите сами. Мы еще первого кадра не снимем, а уже так раздуем в ведомостях сумму затрат, что небу жарко станет. Выпишем, к примеру, сорок тысяч за сценарий, который между делом настрочит господин Кремп совершенно бесплатно. А кто сможет проверить, какой гонорар мы платили тамошним актерам, массовке и техперсоналу?
Такие речи и слушать приятно; Фишер знал, что Бернсдорф дело говорит.
- Денежные расчеты будут по вашей части, - сказал Кремп. - Нам безразлично, сколько вы будете нам платить. Для нас главное - снять фильм.
Фишер промолчал. Последние слова Кремпа вызвали в нем явную неприязнь. Он терпеть не мог людей, подчеркивавших свое бескорыстие. От таких только и жди подвоха.
- Не сердитесь, шеф, - тихо проговорила ему на ухо севшая рядом Ундина.
В продолжение разговора она несколько раз не соглашалась с Кремпом, поправляла его, вот и теперь тоже. Фишер чувствовал, что она на его стороне, а не на их... Нет, не хочет он больше встречать Новый год в одиночестве! Лучше уж с ними, пусть их пока и заносит на поворотах. А он-то на что? Чтобы они не натворили глупостей!
- Хорошо, я согласен. Мы можем лететь через три дня.
Из бортовых динамиков, вмонтированных в верхние панели, доносился голос стюардессы - мягкий, успокаивающий, чуть хрипловатый из-за помех: "...Мы подлетаем к острову Ньюфаундленд. Летим на высоте одиннадцать тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час".
Бернсдорф закрыл глаза. Как бы там ни было, он ощущал прилив сил. Наконец опять в пути, идет по, следам человека, которого зовут Кампано и о котором известно лишь то, что он остался верен своим убеждениям до самого последнего часа. А почему, собственно, "последнего"? Кто сказал, что Кампано убит? Таких данных нет, а значит...
Эрвин Фишер попросил стюардессу принести рюмку коньяка. От некоторых фраз в зеленой книжке, которые отчеркнул Кремп, ему становилось не по себе. "Двадцать восемь арестованных "левых" подверглись неслыханно жестокому обращению; так, например, Карлос Соса Варильяс был сначала распят, а затем кастрирован". Фишер перелистал несколько страниц. "Трупы были выброшены из самолета над Тихим океаном". Читать дальше нет никакого желания, голова его от всего этого разболелась.
В сетках кресел торчали свежие газеты, и Фишер достал одну из них. "Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт". В глаза бросился заголовок: "Избирательная кампания в Гватемале происходит в атмосфере насилия. Жертвами ежедневно становятся три-четыре человека". Перегнувшись через кресло, он протянул газету Кремпу.
- Как-никак выборы, - сказал тот. - А не военный режим! Военные выборов не проводят.
Четыре часа утра. А по местному времени десять вечера. "Через пятнадцать минут мы будем над Мексиканским заливом в районе Нового Орлеана", - негромко проговорила стюардесса. Фишер мелкими глотками отхлебывал горячий кофе из чашки. Не в состоянии сосредоточиться на чем-то определенном, он опять раскрыл зеленую книжку.
Красный карандаш Кремпа заставил его прочесть следующие строки: "Революционные вооруженные силы (ФАР) усилились с притоком студентов университетов. Постепенно ФАР становятся военной организацией коммунистической партии, хотя формально ей и не подчиняются. Герильерос похитили целый ряд видных лиц, чтобы обменять их на политических узников. Отдельные уголовные элементы, воспользовавшись неразберихой, в свою очередь, провели ряд похищений, выдавая их за акции ФАР и требуя выкупа. В 1967 году выяснилось, что глава этой банды похитителей и шеф уголовной полиции - одно и то же лицо". Последнее предложение не было подчеркнуто, но крепко засело в голове Фишера. В его воображении начали возникать одна картина за другой. Шеф полиции - похититель! Классический гангстерский сюжет с серьезной политической подоплекой... А если это решить в комедийном, гротесковом плане? Он так и слышал взрывы хохота в зале. Люди ходят в кино либо для того, чтобы отгадывать загадки, либо чтобы посмеяться. Жизнь и без того достаточно сложна...
