- Ха-ха.
Мириам твердо сказала мне:
- Тот смех - это шум воды в трубах. Потом картина упала со стены, мы же все видели. Та.., фигура - стол, покрытый пыльной скатертью. А последнее из твоих привидений - часы с кукушкой. Верно?
- Верно.
- Тогда объясни мне, что означает: "Эй, кто здесь?" Мы ведь это услышали, когда вошли.
- Игра воображения, - быстро ответил я. - Хотя могу поклясться, что мне это не пригрезилось.
- Значит, пригрезилось мне, - не сдавалась Мириам. - По-моему, хватит с нас обоих привидений.
На ее кривую улыбку в эту минуту стоило посмотреть.
- Наверное, хватит, - согласился я и поднял фонарь. Пальцы меня не слушались, но каким-то непостижимым образом мне все же удалось отвинтить защитное стекло и заменить лампочку. - Кстати, а там тебе случайно ничего не грезится?
Я указал, где именно. Мириам мгновенно повернулась.
Ей "пригрезилось" очень бледное пятно света на стене. Мгновение назад ее фонарик освещал противоположную стену, в ином случае я бы ничего не разглядел. Я смотрел не дыша на стену; в очертаниях этого пятна угадывалось что-то знакомое.
- Это же.., шея, - прошептала Мириам, отшатываясь.
Это в самом деле была шея, бледно-розового телесного цвета, и на ней имелись четкие иссиня-черные следы душивших пальцев. Видение продержалось несколько секунд, после чего пропало.
Я выдохнул:
- Ай, класс!
Мириам осветила фонарем другую стену. Она не говорила ни слова, и луч света немного дрожал.
- Мириам, я хочу потанцевать.
- Музыки нет, - тихо откликнулась она, - придется пойти еще куда-нибудь.
- Угу, - сказал я и икнул. - Значит, договорились?
Ни я, ни она не двигались с места.
В конце концов Мириам решилась заговорить вновь.
- Билл, чего ты ждешь? Идем!
- Танцевать?
- Танцевать! - услышал я ее издевательское контральто. - Мы приехали сюда, чтобы осмотреть дом, так? Ну и пошли!
Мне пришло в голову, что спектакль удался на славу, и очень хорошо, что я наслаждался зрелищем в обществе Мириам, а не другой, более впечатлительной дамы. Этот дом уже начинал действовать мне на нервы. Представить страшно, что моя спутница вдруг потеряла бы голову, упала в обморок, устроила истерику или что-нибудь в этом роде. А если бы она убежала, оставив меня одного?
Я двинулся следом за Мириам.
Мы обошли весь второй этаж, и ничего особенного не случилось. Бодрость Мириам мне здорово помогла. Мы без труда объяснили друг другу, что отдаленные стоны и выстрелы на самом деле вызваны завыванием ветра в трубах, хлопанием ставень и проседанием. Мы бодро проигнорировали тот факт, что ночь выдалась безветренной и что дом, построенный сто двадцать пять лет назад, проседать не должен. Иными словами, мы сочли, что ничто нас не тревожит. И мы были уверены в этом до тех пор, пока не возобновился тот смех, похожий на всхлипывание. Жуть, право слово. Я понял, что Мириам держит меня за руку только тогда, когда ее кости хрустнули, потому что я чересчур сильно сжал ее пальцы. Смех постепенно менял тембр, и у меня мелькнула мысль о безумном пианисте, играющем гаммы на рыдающем инструменте.
- Тебе все еще нравится здесь? - спросил я у Мириам.
- Мне и в школе не нравилось, но я же ее закончила, - последовал ответ.
Чтобы выйти на лестницу и подняться на третий этаж, нужно было открыть дверь. Лестница была узкая, и посредине она сворачивала; в этом месте имелась небольшая квадратная площадка. Я шел впереди, весьма жалея об этом - мне было уже не до рыцарского благородства. Я не дошел до той площадки двух ступенек, когда из стены справа вышла женщина - очень красивая, между прочим, женщина в прозрачном одеянии, - пересекла площадку и скрылась в стене слева. Ее красоту портили два обстоятельства: вытекающая из уха струйка крови и ее абсолютная прозрачность; сквозь нее я отлично видел грязную стену. "Я, конечно же, шагнул назад и наступил на ногу Мириам. Она вскрикнула и ухватилась за перила.
Кусок поручня немедленно отвалился и с грохотом полетел вниз, в черную бездну.
- Ты в порядке? - спросил я, стараясь перекричать шум и поддержать Мириам.
Поддержать ее мне не удалось, я только угодил пальцем ей в глаз. Мириам произнесла несколько слов, которым явно научилась не у мамы, и спросила, зачем мне понадобилось пятиться.
- Ты ее видела? - вырвалось у меня прежде, чем я сообразил, что не должен ничего говорить.
- Кого?
- Девушку... Ой, нет, Мириам, я ничего не говорил. Мне опять что-то пригрезилось. Идем.
Мы миновали лестничную площадку, после чего что-то неизъяснимое заставило нас обернуться. Во всяком случае, когда я оглянулся, то увидел затылок Мириам. А еще я увидел прозрачную даму. Она пересекала площадку в обратном направлении спиной вперед, и кровь не вытекала из ее уха, а втекала обратно. Жуткое было зрелище, и все-таки я слегка успокоился. В первый раз Томми переиграл. Слишком киношный трюк. Значит, он просто прокрутил кинопленку - в нормальном направлении и в обратном. Может, где-то под лестницей спрятан киноаппарат. Теперь понятно, почему девица прозрачна: ее изображение попросту проектируется на стену. Но, черт возьми, как ему удалось добиться такого потрясающего стереоэффекта?
- В это, - упавшим голосом произнесла Мириам, - я отказываюсь верить. Билл, что это задом? Ради всего святого!
- Дом с привидениями, вот что это такое! - весело воскликнул я. Мне стало намного легче после того, как хотя бы один из призраков получил вполне удовлетворительное разъяснение. - Осмотрим его и уедем. Идем скорей!
Я не очень-то хорошо видел ее лицо и фигуру в свете наших фонариков. Но то, что я разглядел, заставило меня почувствовать себя подлецом. Она была почти раздавлена. Нельзя было подвергать замечательную девушку таким кошмарным испытаниям.
- Мириам, - ласково сказал я, беря ее за руку, - я не...
Но тут холодный смех достиг, пожалуй, крещендо, а снизу донесся самый леденящий, самый чудовищный вопль, какой мне когда-либо доводилось слышать. Как будто человек от страха сжал зубы так, что из десен потекла кровь, и голова его ходила ходуном. Смех, сдается мне, прекратился из-за этого вопля; во всяком случае, какое-то время мы с Мириам слышали только отголоски крика. Мы не дышали, дабы не принять за эхо услышанного нами крика звуки собственного дыхания. Так не кричат обитатели этой земли. Значит, есть где-то в глубинах ада душа, измученная крайне и все же сохранившая достаточно сил для такого крика.
Мы с Мириам отпрыгнули друг от друга - для того лишь, чтобы стряхнуть с себя воспоминания об услышанном. И все-таки мы оба не могли противиться желанию поскорее закончить безумное исследование. Почему-то мы не могли оставить его незавершенным. Я как-никак понимал, что встретившие нас здесь ужасы, какими бы они ни были, являются плодами редкостной изобретательности Томми, всего лишь радиоинженера. А про стальные нервы Мириам я уже говорил вам. Чего стоит хотя бы то, что она до сих пор не забилась в истерике.
