Они сели на заднее сиденье. Адъютант устроился рядом с Водителем и положил на колени автомат. Машина помчалась по горной дороге.
— Куда мы едем? — спросил Драммонд с легким недоумением.
Робинсон улыбнулся.
— Между нами говоря, я, наверное, самый счастливый человек на Земле, — ответил он. — Мне принадлежит небольшой коттедж на берегу озера в нескольких милях отсюда. Моя жена отправилась туда перед самой войной и оказалась на полгода отрезанной от всего мира, пока я не перенес в Тейлор свою канцелярию. Так что у меня теперь есть собственный дом.
— О-о! Тогда вам действительно повезло, — сказал Драммонд. Он смотрел в окно, но почти не замечал веселой зелени деревьев, в которой скакали солнечные зайчики. Пилот вдруг поднял голову и хрипло спросил:
— А что стало со страной? Только честно, если можно.
— Какое-то время дела шли очень тяжело. Чертовски тяжело, — ответил генерал. — Когда города превратились в пылающие руины, наш транспорт, связь и системы распределения перестали существовать. Экономика развалилась на части за два-три месяца. А потом начались пыльные бури и чума. Люди уходили в сельскую глубинку, но фермеры и жители поселков отказывались принимать все новые и новые потоки голодных беженцев. Страну захлестнуло насилие. Полиция исчезла вместе с городами, осталась только армия, но она не могла навести порядок на таком огромном пространстве. Мы едва сдерживали натиск врага, чьи войска, переброшенные через полюс, вели захват северных территории. И мы не можем разделаться с ними до сих пор. По всей стране скитаются банды, голодные и отчаявшиеся изгнанники, поставившие себя вне закона. Тысячи американцев вынуждены заниматься разбоем, потому что ничего другого им просто не остается. И именно поэтому мы сейчас едем с охраной, хотя ни одна из банд сюда пока не забредала.
Насекомые и ядовитая плесень почти уничтожили наши зерновые, и в первую зиму люди пережили жестокий голод. Мы перепробовали на паразитах все современные методы, дело повисло на волоске, но на следующий год нам удалось создать небольшой запас продуктов. Конечно, без отлаженной системы перевозок мы спасли лишь некоторых. У фермерских хозяйств по-прежнему огромные проблемы, и, честно говоря, эти жуки еще долго будут для нас серьезной угрозой. Как мне хотелось бы иметь исследовательский центр, оборудованный не хуже тех лабораторий, в которых этих тварей создавали. Но мы выкрутимся, полковник. Мы победим.
— Вы говорили о перевозках… — Драммонд почесал подбородок. — А как насчет железных дорог? Или фургонов, запряженных лошадьми?
— После войны в стране осталось несколько действующих железных дорог, но в отместку за действия наших диверсионных групп вражеские подразделения подорвали туннели и мосты. Что касается лошадей, их не так и много. Большую часть животных и скота забили на мясо в ту первую зиму. Мне удалось выкупить у окрестных фермеров около дюжины уцелевших коней. Теперь они находятся на моем участке, и я надеюсь увеличить их поголовье, чтобы как-то сохранить породу. — Робинсон печально усмехнулся. — Пока мы не разведем их в достаточном количестве, фермерам придется работать вместо лошадей.
— А дальше?
— Мы пережили худшее. Несмотря на деятельность бандитских формирований, войска контролируют ситуацию в стране. Горожане более или менее накормлены и размещены во временных жилищах. У нас есть мастерские по ремонту машин, мы открыли в поселках небольшие заводы, и они уже сейчас могут удержать экономику от дальнейшего спада. Следующим шагом будет развитие промышленности и укрепление достигнутых рубежей. Я думаю, лет через пять или шесть мы снова сплотим людей, а это позволит провести всеобщие выборы и отказаться от военного положения. Нас ждет большая работа — работа на благо людей и отечества.
Машина остановилась. Водитель посигналил, отгоняя корову, которая преградила дорогу. Худое неухоженное животное испуганно скрылось в кустах. Сзади неуклюже семенил теленок.
— Дикая, — объяснил Робинсон. — За два последних года большую часть зверья перебили на пищу. Но многие животные бежали с разоренных ферм, когда их хозяева погибли от рук мародеров или от чумы.
Он заметил напряженный взгляд Драммонда. Пилот смотрел на ноги теленка, которые были вполовину меньше нормальной длины.
— Мутант, — сказал генерал. — Теперь таких животных много — последствия облучения. Да что там животные… Если бы вы только знали, сколько детей сейчас рождается с отклонениями. — Он нахмурился, и печаль затуманила его глаза. — Откровенно говоря, это самая худшая из наших проблем.
Машина проехала рощу и остановилась на берегу озера. Здесь царили мир и покой. Вечернее солнце превращало тихие воды в расплавленное золото, шелестели листвою деревья, а дальше отвесной стеной вздымались величественные горы. В тени огромных сосен стоял небольшой дом, и женщина на крыльце уже поджидала гостей.
Как в то лето с Барбарой, подумал Драммонд и, прошептав проклятие, вышел из машины. То лето осталось в прошлом. Оно лишь в памяти и никогда не повторится! Забудь о нем, забудь!
Он заметил нескольких солдат, которые охраняли территорию от случайных мародеров. Под ногами росли странные, похожие на маргаритки цветы, с огромными красными бутонами. В ветвях дерева мелькнула белка. Драммонд увидел маленькую плоскую мордочку, которая выглядела как лицо человека.
Он взошел на крыльцо, и Робинсон представил его «прекрасной женушке Элейн». Молодая симпатичная женщина с сочувствием взглянула на измученное лицо Драммонда. Он заметил, что она беременна, и в нем шевельнулось смутное восхищение ее верой в жизнь, верой в счастливое будущее.
Его провели внутрь, и впервые за два года он принял горячую ванну. А потом в честь героя устроили ужин, но пилота так разморило, что он заснул за столом, и генералу пришлось укладывать его в постель.
Наступила реакция, и Драммонд около недели провел в бреду, почти не осознавая ни себя, ни других. И все же удивительно, на что способны хорошая еда и сон. Однажды вечером, вернувшись домой, Робинсон застал Драммонда за работой. Склонившись над столом, тот что-то писал неразборчивым почерком.
— Разбираю записи и данные аэросъемки, — объяснил он. — Думаю, я смогу представить отчет в течение месяца.
— Вот и хорошо. Не торопитесь. Робинсон устало опустился в кресло:
— Остальной мир подождет. Этим вы можете заниматься от случая к случаю. Я же хочу попросить вас присоединиться к моему штату служащих для выполнения очень важного задания.
