– Вообще-то, из Москвы, – уверенно ответил Женька. – А что, не похоже?
– Ну-ну, – сказал водитель. – Из Москвы так из Москвы. Залазьте, поехали.
Они залезли в кузов, уселись на деревянную скамью, и «ГАЗ-66» тут же тронулся с места.
– Довольно резво для своих лет бежит «газон», – похвалил Женька. – Эх, хорошо! Сто лет в открытом кузове не ездил.
– А я и вовсе первый раз, – призналась Маша. – Здесь всегда так трясет и кричать надо, чтобы тебя услышали?
– Ну уж прямо и кричать, – заступился за грузовик Никита. – Просто говорить чуть громче обычного. А трясет… По-моему, у него просто рессоры ни к черту.
– У меня такое впечатление, что это шоссе стало хуже, – сказала Маша. – Рессоры рессорами, а мы в пятницу здесь ехали, и дорога была глаже.
– Тебе кажется, – сказал Никита. – Шоссе то же самое, можешь мне поверить.
– Мне другое интересно, – сказал Женька. – Почему наш водитель назвал МКАД Московской окружной дорогой?
– Потому что МКАД – это и есть, по сути, Московская окружная дорога, – сказала Маша.
– Это старое название, – возразил Женька. – Теперь и давно все говорят МКАД.
– Наш водитель тоже не юноша, – заметил Никита. – Может, ему просто не нравится эта аббревиатура – МКАД. Вот и пользуется… Московской окружной дорогой. Мало ли чудиков на свете.
Постепенно разговор сам собой затих, и друзья просто сидели и смотрели на убегающую назад темную стену ночного леса и неподвижную луну над головой. Стало прохладнее. Никита снял и накинул Маше на плечи свою джинсовую куртку.
– Спасибо, – кивнула она. – Еще одна претензия к Индиане Джонсу – моя куртка в машине осталась.
– Я все-таки думаю, что это не он, – сказал Никита. – По лесу трудно ходить бесшумно. Мы бы его услышали.
– Согласен, – поддержал Женька. – Да еще по лесу ночному и с тяжеленным рюкзаком за плечами. Хотя, если он Индиана Джонс, то все возможно.
Они засмеялись.
Грузовик, не снижая скорости, вошел в поворот, и свет фар выхватил на пару секунд из ночной тьмы пустырь и какую-то свалку на другой стороне шоссе.
– Это еще что такое? – удивился Никита.
– Что? – не понял Женька.
– Да вон, свалку только что проехали, сразу за поворотом. Не должно тут, по идее, никакой свалки быть.
Женька с Машей посмотрели назад.
– Не вижу уже, – сказал Женька. – А что там должно быть?
– Заправка лукойловская. Я на ней заправляюсь время от времени. Точнее, заправлялся, пока машину не продал. Что за чертовщина…
– Ты уверен? – спросила Маша.
– Абсолютно.
– Я не помню заправки, – сказала Маша. – Ты, наверное, перепутал. Не бывает так, чтобы позавчера заправка, а сегодня уже свалка.
– У нас в России все бывает, – философски заметил Женька. – Но, скорее всего, ты, Никита, и в самом деле что-то напутал.
– Ребята, – сказал Никита. – Я по этой дороге с детства езжу. А эта заправка тут уже лет семь как стоит. На память, слава богу, не жалуюсь.
– А раньше на месте заправки что было, – поинтересовался Женька, – если на память не жалуешься?
Никита наморщил лоб, вспоминая.
– Раньше… – пробормотал он. – Так… Блин! Свалка! Свалка там была, не поверите.
– Разыгрываешь, – сказала Маша. – Или просто не помнишь, а теперь выкручиваешься.
– Разыгрываю, значит?
– Ага, – сказала Маша. – Пудришь нам мозги. Правда, Жень?
– Именно это он и делает, – подтвердил Женька.
– Я прекрасно знаю эту дорогу, – покачал головой Никита. – Хотите, докажу?
– Хотим, – сказала Маша.
– Очень, – сказал Женька.
– Хорошо. Смотрите внимательно. Сейчас будет плавный и длинный правый поворот. Сразу за ним – перекресток. А за перекрестком – магазин круглосуточный, ярко освещенный, и придорожное кафе.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Женька.
Дорога стала забирать вправо. Свет фар скользнул по краю леса и снова лег на дорогу, а затем высветил перекресток впереди и какой-то одноэтажный покосившийся барак с заколоченными крест-накрест окнами. Пять секунд, десять… и вот уже перекресток вместе с бараком остались позади.
– Видели? – воскликнул Никита. – Поворот есть, перекресток на месте, а магазин с кафешкой исчезли! Вместо них какая-то развалюха. Ничего не понимаю!
– Мы же водки не пили сегодня вроде, – сказал Женька. – Но, честно сказать, я этого барака не помню. С другой стороны, не уверен, что помнить должен.
– Я тоже не помню, – сказала Маша. – Но это ни о чем не говорит.
– Да не было здесь никакого барака, – упрямо помотал головой Никита. – Ребята, я, правда, не вру. Магазин здесь был всегда. И кафешка.
– Всегда? – спросила Маша. – Как лукойловская заправка?
– Ну, не всегда, конечно. Но лет пятнадцать – точно. А то и больше.
– А до этого? Неужели барак с заколоченными окнами?
– Издеваешься, да? – вздохнул Никита. – Нет чтобы помочь.
– Да чем же я тебе помогу, Никитушка? – удивилась Маша. – Я эти места и не знаю почти. Да ты не расстраивайся, бывает. Сейчас доедем до Москвы, придешь домой, ляжешь спать, а наутро все встанет на свои места. Включая голову.
Никита хмыкнул и ничего не ответил, а Женька с энтузиазмом принялся рассказывать о том, как он однажды перепутал очень похожие остановки электрички, сошел раньше, чем нужно, и долго не мог понять, куда подевался нужный ему дом в дачном поселке.
– Сосны-то вроде те же, а дом – тю-тю. Два этажа, между прочим, кирпичный. И гараж еще рядом. Нету! Туда-сюда, все равно нету. Испугался уже, что крыша у меня окончательно поехала, – закончил он. – Пока добрые люди не подсказали, в чем дело.
После чего подумал, вздохнул и добавил:
– Правда, был я, признаться, крепко выпивши.
Некоторое время друзья молчали, слушая гул мотора и наблюдая за поднявшейся уже довольно высоко луной.
– В любом случае мимо Москвы мы не промахнемся, – сказала Маша, – потому что едем на восток.
– Верно, – согласился Женька. – Север прямо перед нами – вон она, Полярная.
– Не обижайся, – толкнула Маша Никиту плечом. – Но я и правда очень плохо помню, что там было по сторонам дороги. Тем более что ехали мы сюда днем, а возвращаемся ночью.
– Все нормально, – буркнул Никита. – У меня, наверное, и вправду какой-то глюк приключился в мозгах. Я уже заметил два знакомых указателя. Скоро Москва.
Но оказалось, что Москва еще не очень скоро, и они сами не заметили, как под звук мотора и легкую тряску (шоссе ближе к Москве явно улучшилось) впали в смутную полудрему, в которой почти утратили чувство времени и расстояния. Во всяком случае, когда грузовик затормозил на обочине, никто из них не смог быстро сообразить, в каком именно месте на въезде в столицу они находятся.
