- Ты родилась здесь?
- Не знаю.
Вдруг он с испугом заметил, что в глазах Галатеи засверкали слезы.
- Милая Галатея! Почему ты несчастна? В чем дело?
Девушка качнула своими каштановыми локонами и улыбнулась.
- Пустяки! Все прекрасно! В Паракосме никак нельзя быть несчастным.
Она встала и взяла его за руку.
- Давай нарвем фруктов на завтра!
Как серебристый вихрь, она устремилась вперед и скрылась за домом. Дан побежал за ней. Грациозно, как балерина, она подпрыгнула, чтобы достать до ветки, уцепилась за нее и, смеясь, бросила ему большой золотистый шар. Как только руки Дана наполнились яркими плодами, она послала его за оставленным на скамье хрустальным блюдом. Когда он вернулся, разноцветные шары укрыли уже всю землю. Розовыми пальчиками ног девушка подталкивала их, и они скатывались в ручей. Это ее веселило, тогда как Дан смотрел на нее с гнетущей тоской. Потом вдруг повернулась к нему лицом, и они, застыв, долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, она отвернулась и пошла к дому. С фруктами в руках Дан пошел за ней. Сомнения и растерянность опять овладели им.
Солнце уже садилось за деревьями громадного леса, и длинные тени рождали прохладу. В сумерках ручеек казался лиловым, его радостное журчание по-прежнему сливалось с музыкой цветов. Наконец, солнце скрылось; тьма спустилась над лугом; внезапно умолкли цветы, и лишь ручей продолжал петь в этом мире тишины. Так же молча Дан переступил порог дома.
В просторном зале, где пол был выстлан черно-белыми плитами, повсюду стояли скамьи, искусно высеченные из мрамора. В глубине, склонившись над поблескивающей машиной, сидел старый Левкон. Когда Дан вошел в комнату, старик вытянул из машины длинный кусок серебристой ткани; свернул его и отложил в сторону. Дан отметил про себя одну необычную деталь: несмотря на раскрытые окна, ни одно ночное насекомое не порхало вокруг светящихся шаров, размещенных в нишах стен.
Слева от него, опершись в усталости о дверной косяк, на пороге одной из комнат стояла Галатея. Дан поставил на скамью блюдо с фруктами и подошел к ней.
- Твоя,- сказала она, кивнув в сторону комнаты.
Он увидел уютную спальню. В квадрате окна мерцали звезды. На стене слева висела мраморная голова, изо рта которой била струйка воды, бесшумно падавшей в широкий бассейн. Меблировку комнаты дополняла такая же изящная, как и в зале, скамья, покрытая серебристой тканью. Помещение освещал свисавший на цепи с потолка единственный шар. Дан повернулся к девушке, глаза которой оставались чересчур серьезными.
- Лучше не бывает! - воскликнул он.- Но как мне погасить свет, Галатея?
- Погасить? Надо его прикрыть. Вот так.
Тень улыбки мелькнула на ее лице, когда она опускала металлический колпак на сверкавший шар. В темноте они замерли в каком-то напряженном ожидании. Дан ощущал близость девушки. Затем свет вспыхнул снова. Галатея устремилась было к двери, но остановилась и взяла Дана за руку.
- Милая тень,- чуть слышно прошептала она.- Надеюсь, сны твои будут музыкой.
И убежала.
Дан застыл в нерешительности. Потом заглянул в зал, где Левкон по-прежнему сидел, склонившись над машиной. Седой Ткач поднял руку, но ничего не сказал. Дану очень не хотелось быть его молчаливым компаньоном, и он вернулся в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну.
Тень
Рассвет наступил как бы мгновенно, и все вокруг мелодично зазвучало. Веселое красноватое солнышко бросало через всю комнату длинные лучи. Дан проснулся с полным осознанием всего происходящего, будто и не спал совсем. Бассейн соблазнительно манил его свежей водой, и он с наслаждением выкупался. Затем вышел в зал. Удивленный тем, что шары по-прежнему горели, соперничая с дневным светом. Дан нечаянно коснулся одного из них: шар был холодный, как металл, и не имел опоры. Дан подержал в руках сверкавшую сферу, затем вышел в нарождавшийся день.
Галатея танцевала в аллее и при этом ела такой же розовый, как ее губы, плод. Она снова была веселой, снова была той встретившей Дана счастливой нимфой. И когда он выбрал на завтрак сладкое зеленое "яйцо", она ослепительно улыбнулась ему.
- Пойдем к реке! - крикнула она и направилась танцующей походкой к диковинному лесу. Дан последовал за ней. Смеясь, они прыгнули в водоем и плескались в нем до тех пор, пока Галатея не вышла на берег, порозовевшая и запыхавшаяся. В голове Дана возник вопрос, который он еще ни разу не задавал.
- Галатея,- сказал его голос,- а кого ты возьмешь в спутники?
Она серьезно посмотрела на него.
- Не знаю. Он будет мне назначен. Это закон.
- И ты будешь счастлива?
- Конечно,- ответила она и как будто смутилась.- А разве не все счастливы?
- Там, где я живу, не все.
- Должно быть, это очень странное место, твое царство теней. Страшный мир.
- Возможно, да,- признался Дан.- Я хотел бы...
Он замолчал. Чего он желал? Разговаривая с призраком, видением, миражом, Дан внимательно рассматривал девушку, ее блестящие черные волосы, глаза, белоснежную кожу. Он улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться обнаженной руки Галатеи, но она, взглянув на него серьезно и как-то удивленно, резко поднялась.
- Пойдем! Я покажу тебе свою страну.
Она побежала вдоль ручейка, и Дан нехотя последовал за ней.
Какой чудесный день! Они шли вдоль реки, которая то звонко журчала, то вдруг умолкала, а вокруг них раздавались негромкие сладкоголосые трели цветов. За каждым изгибом реки возникали новые великолепные картины, с каждым мгновением новое чувство радости. Они то заводили беседу, то вдруг замолкали. Если им захотелось пить, река предлагала свою холодную воду; стоило им захотеть есть, как плоды сами просились в руки. Когда они уставали, всегда находилось глубокое русло с мшистым бережком, а после отдыха их манили новые красоты. Невероятные деревья бесчисленных фантастических видов представали перед ними, а вдоль реки простирался луг, по-прежнему усыпанный цветами-звездочками. Галатея сплела Дану венок из ярких бутонов, и в дальнейшем его шагам аккомпанировала тихая благозвучная песня. Незаметно красное солнце опустилось за лес, и день подошел к концу. Когда Дан обратил на это внимание, они повернули обратно.
Галатея стала напевать какую-то странную мелодию, грустную и нежную, как журчание реки и музыка цветов.
- Что это за песня? - спросил Дэн.
- Ее пела другая Галатея - моя мать. Сейчас я переведу ее тебе,- сказала она, взяла Дана за руку и запела:
Среди цветов лесных поет ручей, звеня, О возвращеньи, о любви, о тех счастливых днях... О тех счастливых днях, что впереди их ждут. "И через сто веков они,- поет,- придут!"
Лишь папоротника вздох и робкий шелест трав Слышны ему в ответ. Они твердят: "Не прав! Оставь, ручей, звенеть, нас будущим маня. Былого не вернуть, увы... уж никогда".
