Лаккамири. 2010 г. Лориана Рава
Лорин поднялась, когда первые лучи солнца проникли в спальню. Прошла по деревянному полу бесшумно, чтобы не потревожить маму, спящую чутко — пусть и в соседней комнате. Коридор, ванная в двух уровнях, прямо из ванной — узкая кошачья дверка в сад, Лорин еще могла протиснуться в нее.
Роса обожгла босые ноги. Девочка подпрыгнула и наутек пустилась бежать через сад, легко перемахнула низкий кустарник, едва не въехала в крапиву, и наконец выскочила на длинный луг, с обрывом между четвертым и пятым городским уровнями. От бега она уже разогрелась, и пошла тише, стараясь не хрустеть ветками, перекатывая босую ступню с пятки на носок, настороженно приглядываясь к кустарникам.
Как Лорин ни старалась, удар обрушился внезапно. В кустах справа что-то шевельнулось, девочка пригляделась, с облегчением заметила соседскую серую кошку — и тут над головой свистнуло, она мгновенно отскочила, но палка успела скользнуть по плечу, содрав кожу. Лорин уже стояла в боевой стойке, и сумела уйти от второго удара, поднырнув противнику под руку. Это был не кто иной, как Каяри, а хуже него, пожалуй, только Хайлли; юноша отбросил шест — иначе поединок превратился бы в избиение, и они начали быстрый спарринг. Каяри работал осторожно, и Лорин удавалось ускользнуть от него, но они взяли слишком быстрый темп, и через пять минут девочка начала задыхаться.
Каяри сделал сбрасывающий жест руками. Они остановились и совершили ритуальный поклон.
— Ты совсем сдурел? — сердито спросила Лорин, — а если бы голову разбил?
— Но ведь не разбил же, — возразил Каяри. Подошел к ней и взял за плечо, рассматривая ссадину, — ничего. На второй ступени будешь контролировать обстановку.
Они двинулись дальше по лугу, босые, одетые лишь в короткие штаны и таша — запашные открытые рубашки. Навстречу им из утреннего тумана возникли четыре долговязых, тонких фигуры. За спинами у Хайлли и Явана болтались боевые шесты.
— Ками! — тихонько сказала Лорин, все остальные поздоровались молча и по-своему, вскинув скрещенные руки над головой. Постояли тихонько, глядя друг на друга — будто не расстались только вчера вечером.
— Давайте разминку, — негромко предложила Хайлли. Без лишних слов молодые амару начали заниматься.
Лорин была среди них единственной, кто не вырос в амарском поселении, она попала сюда лишь два года назад. Каяри тоже не родился здесь, но его привезли четырехлетним. Он продвинулся в ятихири — физической культуре амару — дальше других, имел уже вторую ступень и готовился сдать на третью; заглядеться можно на его совершенное тело, танцующие под кожей ровные мышцы, закручивающие парня в невероятные узлы — всего лишь ради разминки.
Не отставала от него и Хай, рожденная в имата, высокая, легкая. Она была одного возраста с Каяри, и тоже собиралась вскоре сдавать экзамен. Темп ее движений был так высок, что невозможно ни отследить, ни повторить. Остальные — плотный медлительный Яван, шустрая тринадцатилетняя малышка Келла, хрупкий Майта — двигались медленнее, но тоже легко и красиво. А разминка Лорин напоминала самую обыкновенную гимнастику.
В прежней жизни это огорчало бы девочку. В прежней жизни она ненавидела уроки спорта, потому что на них была хуже других. Сейчас это не имело значения — хуже-лучше; она наслаждалась движением, кровь разгонялась по жилам, тело весело звенело. Ей удалось сделать стойку на голове и даже немного пройти на руках, о чем она раньше и не мечтала.
После разминки ребята разделились на пары и начали тренировку. Лорин досталась Келла. Девочки не давали друг другу спуску, и два раза Лорин удалось даже задеть Келлу.
Рядом рубились Хай и Каяри, шесты опасно свистели в воздухе.
Наконец спарринги прекратились. Тяжело дыша, айахо поклонились друг другу. Потом рассмеялись и кинулись обниматься, приветствуя друзей, радуясь новому наступившему утру.
Их сверстники, родители еще спали, городок погружен в сонную тишину. Лишь кое-где взлаивали беспокойные псы, да начали крик третьи петухи. Лорин наслаждалась свежестью, мириадами блестящих цветных искр росы на траве, ало-золотым гигантским шаром, всходящим на розовый небосвод.
Можно было, конечно, и не вставать так рано, а спокойно выспаться, выкупаться в подогретой воде и сесть за учебу…
Но Лорин вставала до рассвета всю зиму и бежала заниматься по снегу, во тьме — даже когда термометры опускались до минус пятидесяти. Встать рано весной, когда светло и всходит солнце, прыгать по молодой травке — детская игра для настоящего айахо. Только житель Сибири может по-настоящему оценить счастье тепла и лета.
Это началось у них около года назад.
С Майтой, Яваном и Келлой Лорин подружилась сразу. Еще когда ее звали Лаурой. Ребята приняли ее в компанию — вот и все. Здесь это очень быстро происходит. Келла была внучкой Анквиллы и Инти. Яван, Йанки Вайна, дружил с Каяри. Вообще здесь все относились друг к другу доброжелательно, и границы между ребячьими компаниями были не такие уж строгие — можно с кем угодно сыграть в волейбол, сходить на танцы, в Хранилище или на Аруапу, или попросить помощи в учебных заданиях, или вместе сделать лабораторный проект.
Первый год жизни в имата Лорин привыкала ко всему. Инти — восприемница — дала ей странное и тревожное имя — Лориана Рава, Огненная Заря.
Она привыкала к новому имени, и впервые собственное имя нравилось ей. Потом привыкала к маме, к тому, что мама вообще есть, и к тому, какая она, оказывается, чудесная. Лучше, чем Лаура когда-либо мечтала. Привыкала к нормальным людям вокруг — это было особенно трудно, никак не поверить, что люди здесь все — нормальные. Привыкала к возросшим нагрузкам в учебе. Можно было и меньше напрягаться, но Лорин хотела пройти Янтанью, экзамен зрелости, не позже восемнадцати, в крайнем случае, девятнадцати лет, как все, а значит, следовало поторопиться.
Требования к выпускнику амарской школы куда выше, чем к какому-то немецкому абитуриенту.
Но Лорин всегда нравилось учиться. И странно было видеть, что она не одна такая, что здесь ценится знание, можно поговорить с кем угодно на "заумные" темы, и все с удовольствием учатся.
В прошлом году, в светлый и длинный июльский вечер пятеро ребят собрались на двенадцатом уровне, в небольшой березовой роще. Они расселись на корявом покореженном стволе старого дерева, вокруг оглушительно звенели цикады, молодая черно-белая лайка Явана, с русской кличкой Муха, плескалась на мелководье Верхнего потока, охотясь на мальков.
— Дело серьезно, илас, — сказал Каяри, — вы помните, какой год на дворе.
