— Да как сказать. В этом тоже, кстати. Понимаешь, магично на самом деле многое и многое, самые обыденные вещи. Тот же секс вообще-то без магии не обходится. Какой именно — это уже другой вопрос. Так что не надо ожидать, что какие-то там духи должны являться и из воздуха розы сыпаться. Наоборот, чаще все облекается в такие повседневные, правдоподобные формы.
— Ты лучше примеры какие-нибудь приведи.
— Сейчас, подберу. Ну вот сны, например. Мне и раньше много чего снилось, но с Еленой обострилось. Один сон запомнился особенно — про мертвых львят. Будто ночь, а я превратился в льва. И так мне это понравилось, бегу себе и вижу Ленку. Она сидит у какой-то ямы с Юрой — это прежний её поклонник. Увидела меня, ей это понравилось, и она тоже превратилась в львицу. И мы с ней прыгаем, играем, а потом я подхожу к яме и заглядываю. А там львята, и все мертвые, убитые, и львенок один сверху такой красивый, сильный львенок. И над ямой сеть натянута. И приходят какие-то люди, охотники, и в этой сети всех уносят. А я на них прыгаю, пытаюсь отнять львят обратно — и ничего не получается. Страшный такой сон, а смысл без всякого Фрейда понятен.
Или что-то вроде общего сна — наяву. Лежим с Ленкой, отдыхаем, — то есть я отдыхаю, она не уставала, — и она начинает рассказывать, что ей в это время видится. А я ещё до её слов знаю, что она скажет, хотя сам это вижу очень смутно.
— А видение-то хоть какое?
— Про памятник. Нам двоим, будто лежим вместе — на локте так под голову. Потом прилетел Бог с недовольным лицом, надел на неё нимб и за собой увел. А я отпустил. Да это так, ерунда, важно, что оно видится вместе.
Или гадания. Я тогда и понял, что гадать хоть на чем можно — было бы что узнать, а знаки и самому можно подобрать. Например, я по Овидию гадал, это называется так, — раскрывал наугад один восточный сборник. И что ты скажешь — всю дорогу попадалась «Джатака о Суссонди» — это такая сказка, как царь драконов утащил на необитаемый остров женщину, а она и там ему рога наставила. Правда, не только это попадалось, но романтические такие любовные четверостишия:
В летний полдень после купанья
На груди мужа она рассыпает
Свои влажные волосы,
Пахнущие рекой.
Ну и, хотелось, конечно, верить, что это вот правильно, а то — нет. И наконец, без всякого гаданья знаки даются. Как-то раз, например, лежим с Ленкой у неё на кушетке, даже ещё не совсем лежим, и вдруг в раскрытую форточку влетает пташка — забыл, воробушек, синица ли. На улице холод, но у Елены по-настоящему топили, так что форточка настежь. И вот проходит полчаса или больше, мы уж распустились, а воробушек все летает себе по комнате. И садится на раму ещё и подруга, — Ленка вообще-то спорила, что это как раз воробей, а летает воробьиха, но ясно, что наоборот. И так все он порхает, и ведь не боится нисколько, а она — нет, все на форточке.
— Ну, и что это все означает?
— Смотря для кого. В моем обиходе это плохой знак — знак облома, неудачи, затянувшейся ошибки — примерно так — но это я сейчас знаю. Но ведь сразу можно понять: птичек две, но они врозь; потом — вроде как нашел он теплое место, и не гонят, и даже покормить могут, но это ведь только кажется так — все эфемерно, непрочно — до закрытой форточки. Штукато в том, что ужасно не хочется это понимать.
Что ещё запомнилось — пару раз у меня начинала ци с ладони течь. Знаешь, вроде мурашек — сухое такое электричество.
— Эрос?
— Н-нет, это не одно и то же. Эрос — это больше одушевленное, энергия живого, такое, ещё досексуальное, притяжение живого к живому. Мужское, женское, секс — это уже потом. По крайней мере, я так это понимаю, а я человек неграмотный, может, все и не так.
— Хорошо, и что с ци?
— Да ничего, просто забавно было — водишь у Ленки над животиком, а её разбирает. Я все хотел это — кисоньку — побаловать, но Ленка не дала, побоялась.
Но самое загадочное, что у нас было, я проспал <…>
— Слушай, но ведь это все скорее мистика, чем магия.
— Как посмотреть. Не так и важно. Видишь ли, я ведь говорил — очень часто это дела как бы совсем обыденные. Например, c тетей Надей — ну, выставили мы её, это одно, но ведь она только спустя год, когда уже вся история закончилась, рассказала обо всем маме.
— А что, мама… это…?
— Ну да, она человек совковых понятий на этот счет. Была, по крайней мере. А поскольку капать на мозги все женщины умеют, то для меня существенно было, как она на все взглянет. И взглянула так, что оставляла Ленку ночевать, — уж чего не ожидал, того не ожидал. Или соседка раньше была, умерла уже, пенсионерка, сплетница та еще. Ленка иногда кричала…
— То есть?
— Да то и есть — кричала. Как люди кричат? Между прочим, не особенно в кайф — не в лесу ведь где-нибудь. И вот был у меня магнитофон включен, а там запись — Ленка принесла — с похожей музыкой, женщина стонет, как бы сексуально. Я закрыл все двери и сделал погромче. А Ленка это переорала, и, видимо, в подъезде все равно было слышно. А эта соседка потом позвонила мне, вперила одобряющий взгляд и говорит: «Какой ты молодец!» — я чуть со стыда не сгорел, какое уж там мужское тщеславие. Так вот, эта старуха раз до и раз после выдумывала про меня какие-то совершенно никчемные сплетни будто я там кого-то приводил. Получалось, правда, пальцем в небо, а тут ни единого звука маме, а ведь и выдумывать ничего не надо. И понимаешь, походя заткнуть рот двум старым сплетницам — ей и той же тете Наде — это магия ещё та, не хуже филиппинской какой-нибудь. У Елены вообще дар был заставить работать на себя чужие тени, как это в магии называется. Ей потому и сходило все с рук. Скажем, как-то раз у её сестер на дому мы готовились к зачету. Закрылись в комнате и, конечно, всю ночь — как поизящней выразиться? — предавались дозволенным радостям. К слову, на следующий день одна из сестер повстречала Эллу В. Та поинтересовалась — а что, мол, Лена заболела? Сестричка с простой души отвечала — да нет, они то есть мы с Ленкой — наверно, ещё придут, всю ночь готовились. Элла В. вытаращила глаза и цинично захохотала. Это-то смешно, конечно, но злополучный зачет я вредной бабе сдал с третьего захода. А Ленка через недельку поехала и потихому списала. Получилось так, что она попользовалась моей удачей, и так у ней получалось со многими и по-разному. Другое дело, что все это попусту, вслепую, — Ленка этим, так назову, обладала, но не владела. Она за всякие пустяки хваталась, за кольцо какое-нибудь серебряное, а все это, разумеется, чепуха — все эти карты, амулеты, заговоры, кошки черные и прочее. А по-настоящему, в чем её главная магия была, — это то, что она создавала волшебную историю, приключение. Скажем, такой маг, как Толкин, это очень похоже описывает. Ты как бы оказываешься в опасном краю, где никогда ничего заранее неизвестно: из лужи может вдруг вылезти водяной — или чудище крокодил, птичка превратиться в Вову Юрасова ну и так далее. Нет правил, нет повторений; всегда надо быть начеку, потому что действительно опасно — до смерти, обоюдно. Мужчины её, понятно, бесились и страдали, но на самом-то деле им это очень нравилось.
