«Ишь, производитель», — неприязненно подумал Айвен осторожно касаясь резких глубоких морщин на своих уже чуть дрябловатых щеках.
— Вы поэт? — полувопросительно сказал Айвен.
— Да. Я работаю в департаменте возглавляемом Главным Редактором Беном…
— Я знаю: кто и какой департамент возглавляет, — холодно улыбнулся Айвен.
Красавчик вздрогнул и неуверенно улыбнулся в ответ.
«Вряд ли гаденыш сознательно замешан в это дело», — Айвен спокойно продолжал разглядывать неловко переминающегося с ноги на ногу поэта. «Но, однако, достойную смену мы растим. Я в его годы не рискнул бы вслух признать себя поэтом».
— Как вас зовут? — спросил Айвен почти ласково улыбнувшись в миг расцветшему юному дарованию.
— Я — Орбит Бин!
— Что-то я не припомню вашего имени на страницах нашего журнала.
— У меня была пока только одна публикация — в «Нынешнике».
«Конечно, как я сразу не сообразил: гаденыш мог появиться только в гадюшнике!»
— Сам Главный Редактор Зурих в своей статье: «Тропы, которые нас выбирают», посвятил моему стихотворению две строчки: — «Орбит Бин идет верным курсом, правильно расставляет ударения и подбирает нужные эпитеты. Недалек тот день, когда он сможет наконец назвать себя настоящим профессионалом!»
«А ты и уши развесил! Да Зурих даже не читал твою галиматью. У него целый штат, в обязанности которого входит вовремя замечать тех, что идут «верным курсом» и периодически объявлять об этом, чтобы имя самого Зуриха не забылось случайно». — Айвен посмотрел на Орбита Бина почти с жалостью. — А что, мой друг Бен Оу, говорят он готовиться повести «Нынешник» к новым высотам?
— О, да!! У главного Редактора Бена Оу такие планы…
— Да-да, я в курсе, — брезгливо поморщился Айвен. — Вы, вероятно, принимаете активное участие в разработке этой программы?
— О! Главный Редактор Бен доверил мне написать четверостишие к своей программной статье, посвященной…
— И вы, наверное, в курсе основных направлений, курируемых Аппаратом Информационного Управления?
— Конечно, — с гордостью произнес Орбит Бин. — Я же должен хорошо ориентироваться в среде для которой…
— И, наверное, старина Бен делиться с вами некоторыми профессиональными секретами?
— Что вы имеете в виду? — насторожился Орбит Бин.
— Ну как, — спокойно спросил Айвен невозмутимо глядя в глаза обеспокоенному поэту. — Ведь должны же вы повышать свое мастерство, а у кого же учиться, как не у Мастера?
— Да-да, конечно, — неуверенно пробормотал Орбит Бин. Но теперь он уже не выглядел этаким холеным производителем, а был скорее похож на внезапно пойманного с поличным, мелкого воришку.
— Да у вас, у самого, наверное, есть ученики? — обезоруживающе улыбнулся Айвен. — Вы ведь уже почти профессионал.
— Ну, — затравленно прошептал поэт, — не то чтобы ученики… Знаете, это ведь так здорово, когда точно знаешь, что есть кто-то…
«Иерархия Золотой манипулы, как всякая административная система, несмотря на то, что в основу ее положена деятельность, связанная с интеллектуальной и эмоциональной сферой человеческой жизнедеятельности, как никакая другая система, особенно подвержена влиянию принципа достижения собственного уровня некомпетентности. Каждое звено данной системы особенно яростно стремиться достичь уровня собственной некомпетентности, бесконечно усиливая процесс общей деградации, поскольку индивид, занявший уровень собственной некомпетентности, рьяно следит за тем, чтобы более низшая ступень иерархии действительно была более низшей. Изначальные базовые виды деятельности — интеллектуальная и эмоциональная объединенные в рамках административной системы, оказались двумя половинками критической массы, при соединении которых внезапно было получено новое качество — система эмоционального террора и интеллектуального геноцида. Насильственное ограничение интеллектуального уровня производилось с ярко выраженной эмоциональностью. Особенный трагизм ситуации состоял в том, что далеко неглупые люди, изначально занявшие ключевые позиции в управлении на смену себе стали готовить почти откровенных эмоциональных уродов и чуть ли не дебилов…»
— Ты кому, паскуда, про нас начирикал?! — яростно зашипел вдруг Айвен Чен, хватая несчастного Орвина Бина за галстук и заставляя его при этом почти лечь на стол. — Кому, гнида, исповедовался?!!
— Я… не понимаю… Глав-в-в-ный Ред-д-дактор Ай-вен?! — залопотал вконец перепуганный поэт.
«А если это не он?!» — мелькнула мысль в голове у Айвена.
Фридрих черной тенью навис за спиной Орвина Бина, распластанного больной птицей на столе.
Горячий воск со свечи капал поэту на лицо и застывал мутными диковатыми слезами…
— Может наш уважаемый поэт плохо видит, в какое положение он попал? участливо спросил Фридрих. — Подбавить огоньку?!
— Терпеть не могу, когда воняет паленым мясом, — капризно сказал Айвен, отпуская измятый галстук Орвина Бина и вытирая руки о скатерть.
Поэт сполз со стола и опустился на колени.
— Мы же интеллигентные люди, — лихорадочно зашептал поэт, с ужасом глядя на Айвена снизу вверх. — Я не понимаю, что здесь происходит?
— Ах, не понимаешь!!! — вновь яростно зашипел Айвен, хватая со стола свечу и поднося ее к самому лицу Орвина Бина. — Ты не понимаешь?!
Поэт отшатнулся, но Фридрих поймал его за волосы и подтолкнул к огню.
— Бен много пьет в последнее время? — свистящим шепотом спросил Айвен, пристально глядя в глаза совершенно обезумевшему поэту. Пламя свечи заколыхалось от его тяжелого астматического дыхания и опалило поэту брови.
— Я… не… знаю… — прошептал Орвин Бин, опуская глаза.
— Не лги! — спокойно сказал Фридрих и, потянув поэта за волосы, запрокинул ему голову. Вновь расплавленные капли воска упали Орвину Бину на бескровно-белое лицо.
— Я не могу утверждать с точностью, — судорожно вздохнув сдавленно прошептал поэт, — но мне кажется… много.
Айвен холодно усмехнулся, поставил свечу на стол и сел в кресло.
— Когда Бен был пьян, он рассказывал тебе о взаимоотношениях внутри Аппарата Информационного управления?
— Изредка. Он говорил, что я должен знать некоторые нюансы, растерянно кивнул Орвин Бин, — но я ведь готовился в будущем стать настоящим профессионалом… Я должен был иметь представление… Я не понимаю, что здесь преступного?!
— Вопросы здесь задаю я! — холодно отрезал Айвен. — Ты уже присутствовал на процедуре Проклятия?
— Да. Один раз, три месяца назад, когда Главный Редактор Бен рекомендовал мое стихотворение к печати…
