Тело, до сих пор лежавшее на диване, стало медленно подниматься в воздух.
– Нет, – сказала Алиса, – нет, я не хочу. Я им еще ни разу не пользовалась.
– В смысле? – спросило существо.
– В смысле это женское тело, очень красивое. Его никто не целовал. Не надо забирать его сейчас.
– Если не сейчас, то скоро будет пахнуть. Пошли.
– Дай мне еще немного. Я хочу попробовать любовь.
– Любовь это долго, – задумчиво сказало существо, – разве что с первого взгляда. Но даже с первого взгляда до первого слова могут пройти месяцы. А до поцелуя еще больше. Любовь раскручивается медленно, как маховик. Если ты не нашла любовь до сих пор, то не найдешь и сейчас. Не выйдет.
– Я все сделаю быстро.
– Не получится. Ты не знаешь о чем говоришь. Ты просишь слишком много.
– Я не пойду! Нет!
Она толкнула существо в живот и оно замерло. Что-то происходило с ним.
Менялся цвет и фактура кожи. Сейчас оно превратится в скелет, подумала Алиса, – обязательно в скелет.
Существо развалилось на груду мелких серых кусочков. Вначале отвалились руки, потом голова и потом распалось все остальное сразу. Каждый кусочек был мертвой мышью. Алиса обошла груду мышей и схватила свое тело за еще теплую руку. Тело было легким как надувной баллон. Оно слегка сопротивлялось перемещению. Алиса придавила тело к дивану, расправила руки и ноги и вошла.
Потом заставила себя вдохнуть. Легкие сопротивлялись так, будто они были залиты клеем. Первое, что она услышала – тиканье часов. Стрелка снова прыгала, как ни в чем не бывало.
Алиса села на диване и взъерошила волосы. Что бы ни случилось, а повторять сегодняшний опыт она не будет. Не зря самоубийц не хоронят на кладбище, еще бабка меня этим пугала.
* * *
– Что «сто»? – не поняла Алиса.
– Сто долларов и эту ночь мы проведем вместе, – ответил доктор Кунц.
– И часто ты так делаешь?
– Ты первая захотела.
– Я не могу дать тебе денег, – сказала Алиса, – мне, конечно, деньги не нужны, но я просто уже все отдала твоей жене. Чтобы она убралась и не показывалась до утра. Она что-то подозревала.
– У нас есть вся ночь, ты успеешь привезти деньги.
– Ха-ха. Так даже интереснее, – сказала она. – Я думала, что слово «шлюха» не имеет мужского рода.
Она стала одеваться. Выйдя на крыльцо, она остановилась, чтобы полюбоваться закатом. Горел закат, заставляя глядеть на себя. Он полосой пробивался между облаков, красный и только красный, с дымными клочьями по красному фону. Очень похожий на пожар. Яркий треугольник медленно плыл над просветом между кленами, сверху размытый, а снизу очерченный тонкими, очень четкими полосами, которые вдруг превратились в собственный негатив.
Наглядевшись на свою красоту, туча чуть сползла в сторону (казалось что свет не лучится, а клубится, как дым) и сразу стала темной, снизу опушенной светом, а за ней раскинулось море темно-розового огня. Плоскость провалилась в третье измерение. Ближе к зениту небо оказалось голубым и быстро плывущим, с вертикальными туманными полосами. Полосы не двигались, а сиреневые барашки текли, уменьшаясь в размерах и исчезая, как будто стирались небесным трением или высыхали на небесной сковороде. А далеко впереди другая туча, дальний родственник этой, распласталась, лежа на горизонте; целиком поместилась в светлый просвет, заняла его, оставив вокруг себя лишь каемку цвета. Зачем все это так красиво?
Она сошла с крыльца и пошла к машине. Шуршали мертвые листья и прилипали к подошвам. Алиса подняла два и поднесла к лицу, вдыхая запах смерти. Таксист ждал, ему было заплачено. Мертвые мыши лежали на дороге, висели на ветвях, привязанные за хвостики, похожие на клочки серой ваты или грязные тряпочки. Со вчерашнего дня Алиса успела привыкнуть к ним и не удивлялась. Мыши лежали на карнизах, на скамейках, а две очень пушистеньких и почти живых с виду оказались на капоте машины. Алиса подняла одну и посмотрела в ее маленькие полуприкрытые глазки. Глазки были совершенно настоящими.
– Что там такое? – спросил таксист.
Алиса бросила мышь ему на колени, но он ничего не увидел.
Когда они проехали аллею, Алиса приказала направить машину наискосок, прямо через поле. Поле было покрыто хрупкими пушистыми скелетиками трав, высотой по плечо человеку и сплетенными плотно, как войлок, в один гудящий под ветром ковер. Еще месяц назад они были тупыми и жизнерадостно ветвистыми сорняками, а теперь они мудры, они знают тайну, они знают, что такое смерть. Машина ехала медленно и мертвые мыши время от времени падали на лобовое стекло.
* * *
Пол часа спустя доктор Кунц позвонил к Надеждиной и поговорил с женой. Жена сказала, что не вернется до утра, так как по программе всю ночь новые фильмы.
Еще жена спросила, как пациентке понравилось в гостях.
– Она сразу уехала, – сказал доктор Кунц.
– Почему?
– Забыла медицинскую карточку.
– С каких это пор ты принимаешь на дому?
– Это исключительный случай.
– Она вернется? – спросила Регина.
– Да, только съездит за карточкой.
Поговорив с женой, он включил свет, задернул занавески и стал ходить по комнате взад-вперед. Алиса сразу согласилась поехать за деньгами, это хорошо.
Это очень хорошо. У нее такая грудь и она вся такая молодая… Просто одно лучше другого… И еще она сказала… Как же она это сказала?… Она сказала, что сейчас ей деньги не нужны. Но ведь ей действительно сейчас деньги не нужны.
Она расстается с ними без сожаления. Бедная девочка.
Бедная девочка появилась в половине десятого.
– Хочешь послушать музыку? – спросил доктор Д.
– Хочу.
– Какую?
– Какую угодно, но тихую. Ты уже все приготовил?
– Нет, – сказал доктор Д. – я передумал. Только не перебивай меня. Ведь тебе деньги не нужны, правильно?
– Но я поэтому их и отдаю. Разве бы я стала?
– У тебя нет родственников?
– Я жила с теткой, которую ненавижу. Мама оставила мне несколько тысяч.
Тетка только и ждет, когда я умру – чтобы забрать деньги. Но я их лучше сожгу, чем оставлю ей.
– И много у тебя осталось?
– Четыре сотни.
– А остальное?
– Протрынькала.
– Тогда привези мне все что осталось.
– Но мы договорились! – она вскрикнула и стала похожа на ребенка, лет десяти или восьми.
– Привези мне все – и оставшиеся дни ты проживешь не в палате, а в моем доме. До того момента, когда тебе станет плохо. Регину я прогоню на время, она у меня послушная.
– Ты скотина.
– Я просто уравниваю спрос и предложение. Этого требуют законы рынка.
Алиса подумала о том, что сможет запросто убить этого плохого человека или поджечь его дом или сделать еще что-нибудь детективное – но не сейчас, а через неделю или через две, когда доктор надоест ей.
