Деревянное весло осторожно опустилось в воду, легкая лодочка иглой скользнула вперед, послушно замерла перед стеной тростника. Вглядываясь сквозь заросли, дядька Сергей довольно констатировал:
– Не… немного их… Передавим их легко. Бери весло, к поселку пойдем.
* * *
Гонец нашел Добрыню на мельнице, где тот, используя свою недюжинную силу, помогал устанавливать новые жернова. Запыхавшийся паренек с ходу затараторил:
– Хайты! Возле поселка Носова хайты!
– Много?
– Вроде бы нет. Они вышли к реке, как раз к тому месту, где клоты их корабль захватили во время боя на Платиновом ручье. Круг сказал, что это, наверное, вернулись те хайты, которые тогда в болото ушли. Вернулись к своему кораблю, а корабля-то уже нет давно!
– Да иди ж ты! Времени-то уже прошло чуть ли не два месяца! Это как бы они выжили в том болоте?!
– Не знаю. Но их вроде тридцать или сорок, а в том отряде было около шестидесяти. Так что если это и они, то потрепало их хорошо.
– Ну раз их так мало, то зачем тебя Круг к нам прислал?
– Так они, похоже, поняли, что корабля не будет, и пешком вверх пошли, вдоль берега. Наши пока соберутся, те уже далеко упрутся. Да и искать их посуху в этих плавнях трудно. Круг просил корабль послать, опередить их. Если высадиться на болотном перешейке, то там их и подкараулите. Обойти то место трудно им будет: слева река, справа трясина.
– Дело говоришь. Ладно, сходи в столовую, покушай, потом назад плыви, скажи Кругу, что корабль мы вышлем.
Позабыв про жернова, Добрыня припустил к поселку. Не обращая внимания на рабочих, возившихся с установкой створок ворот, пробежал к скале, издалека углядел Макса, замедлил шаг.
Охотника болота истрепали крепко – до сих пор не отошел. Исхудал заметно, а набирать вес не спешил, да и бледность нездоровая в глаза бросалась. Врач ему, как и Дубинину, давно уже не требовался, но если Дубина вполне оклемался и уже ходил в плавание к разлому, то Макс нос из поселка не высовывал. Сидел днями на завалинке или скамеечке и стрелы готовил. Стрелы у него, конечно, ладные получались, вот только не для него это дело, не для него. Охотник он хороший, и воин добрый, надо как-то его встряхнуть, вытащить из той трясины, что в душе у него растеклась.
Присев возле охотника, Добрыня с намеком произнес:
– Хорошие у тебя стрелы, Максим, но вот еще лучше у тебя выходит в цель их выпускать.
Макс, не переставая полировать древко очередной стрелы, буркнул:
– Говори прямо, что тебе надо.
– Ну прямо так прямо – хайты показались. Похоже, тот отряд, что в болото ушел, вернулся.
Макс заметно напрягся. Это не укрылось от взгляда Добрыни, и он воодушевленно продолжил:
– Их немного осталось – видать, в болотах изрядно потрепало. Вышли к берегу, а никто их тут не ждет: в бою на Платиновом мы основной отряд вырезали, а клоты захватили их корабль. В общем, они пешком пошли, вверх по берегу.
– И зачем ты мне это рассказал?
– Шлангом не прикидывайся, все ты понимаешь. Думаю я, что хватит тебе спиной стену подпирать – не упадет изба и без тебя. Да и девки уж устали вздыхать, мимо тебя фланируя. Поднимай зад и бери первую стрелковую команду, они как раз со стрельб своих сейчас подойдут. Готовьте припасов дня на два, порох, пули и картечь берите, как для серьезного боя. Испытать надо все эти игрушки в настоящем деле. Перехватите их на перешейке между Черной Трясиной и Фреоной. А я пока что пойду прослежу, чтобы «Утюг» к походу приготовили. Все понял?
– Не дурак, понял. А если я откажусь?
– Это почему откажешься?
– Слаб я после болезни, да и здоровье мне не позволяет шляться возле болот.
Пригрозив пальцем, Добрыня мрачно произнес:
– Максим! Ты мне это прекрати! Расклеился, как галоша старая! Дел тут на день-другой, всего-то и надо – залп дать по этой сволочи хороший. Победа маленькая, но тебе это будет лучшее лекарство от всех болячек.
– А может, ну их… Они никого не трогают, идут куда-то на север своей дорогой. Их там наверняка дозоры Монаха засекут, и конец им там сразу.
– Ишь ты, стратег… Выпустим живого одного, он, может, с сотней назад вернется. Каждый хайт должен знать, что ходу назад от нас нет! Так что хватит спорить – бегом за дело!
* * *
На «Утюг» ставить мотор даже не планировали – сочли недостойным такой высокой чести. И в этом свой резон – стандартные галеры хайтов не отличались высокими мореходными качествами. По сути, просто корыто для перевозки живой силы и припасов. Зимой судно кое-как модернизировали, поставили мачтовую оснастку, но особых улучшений не добились – как был утюг, так и остался утюгом.
Сидя на носу, Макс равнодушно смотрел на приближающийся берег, по привычке шлифуя древко стрелы. Кабан, присев рядом, мрачно произнес:
– Макс, не знаю, зачем тебя Добрыня назначил в наш отряд, но твое настроение мне не нравится. Очень не нравится.
– А я вроде бы не обязан нравиться.
– Минут через пятнадцать мы высадимся. Ты в этих местах бывал и лучше знаешь, где поставить засаду. Но, глядя на тебя, мне кажется, что спустить тебя с палубы проблемой будет. Я не знаю, что за фигня у тебя в голове теперь творится, но возьми себя в руки.
– Да расслабься ты… я спокоен…
– Да уж, спокоен ты – как труп спокоен. Ты даже не спросил ничего. Ты даже понятия не имеешь, что у нас за оружие. Ты ничего не знаешь и знать не хочешь. Это не тот Макс, которого я знал, – прежний Макс был бы командиром этого отряда.
– Прежний Макс потерял свой отряд.
Кабан презрительно хмыкнул:
– Ну и что? Мы все знаем, как это произошло, и никто тебя в этом и не думал винить. Вам просто не повезло тогда. А сейчас давай встряхнись – нам нужен прежний Макс. Этот овощ, что на завалинке пророс, нам точно не нужен – таких и без него хватает. Бегом встряхнись, пока я тебя в воду не спихнул, – говорят, психов лечат так… контрастным душем.
Ухмыльнувшись, Макс почти весело произнес:
– Кабан, не грузись – ты меня еще очень плохо знаешь. Я не подведу.
– Вот и хорошо. Но верится в это очень плохо.
– Ладно, давай, говори уже, что у вас за отряд и какова ваша тактика.
– Ты уверен, что готов слушать?
– Да говори давай!
– Ну хорошо. У меня четырнадцать человек. Пятеро с дальнобойными ружьями – стволы из пересверленных перфораторных штанг и автоматических пушек. Боеприпасы к ним двух видов: восьмимиллиметровая картечь и пули. Все из свинца. Пули хорошие, отлиты вручную, просверлены вдоль спиральным каналом. При полете начинают вращаться сами собой, нарезка им не нужна.
– Да знаю я, на Земле охотился не раз. К дробовикам такие же турбинки на крупную дичь делают.
– Вот и хорошо. Дальность стрельбы пулями до ста пятидесяти метров. Картечью дальше чем на пятьдесят метров стрелять бесполезно. Заряжаются эти ружья с дула, на зарядку уходит примерно двадцать секунд, максимум до тридцати. Это самое скорострельное наше оружие. Еще пятеро вооружены крупнокалиберными тяжелыми мушкетами. Стволы у них двойные, укреплены проволокой и кольцами. Вес оружия очень приличный. Боеприпасы: девятимиллиметровая свинцовая картечь. Дальше пятидесяти метров стрелять тоже бесполезно, но один выстрел целую жменю свинца посылает. Страшная штука, если по толпе пальнуть. Заряжание казенное – тридцать – сорок секунд. Еще четыре человека таскают две четырехствольные картечницы. Это вроде наших пулеметов, вот только перезаряжаются очень долго. Зато один выстрел выпускает около килограмма крупной железной или свинцовой картечи. При стрельбе специальными зарядами дальность до восьмидесяти метров, если насыпью, то те же пятьдесят. Кроме того, на случай рукопашной Добрыня выделил трех арков. Вот и все наши силы. У хайтов вроде бы около сорока бойцов. Раз ты с окрестностями знаком, то давай выбирай место для засады.
