Все это время Яган трогательно заботился обо мне, хотя это и не было заботой друга и почитателя, примерно так рачительная хозяйка заботится о редкой и хрупкой вещи, с которой связывает какие-то свои планы на будущее: не то продать подороже, не то подарить с выгодой.
Чувствовалось, что у него есть ко мне какой-то важный разговор, но он не решается начать его – то ли свидетелей опасается, то ли слов нужных не находит, то ли еще что. Наконец в одну из ночей, когда Головастик и Шатун отправились на поиски провианта, Яган как бы невзначай спросил:
– Так, значит, это Тимофей тебя сюда послал?
В ответ я промычал нечто невразумительное, что с одинаковым успехом могло означать и «да» и «нет». Тимофеев в своей земной жизни я знал нескольких. Не буду скрывать, случалось, что кто-то из них посылал меня куда-нибудь. Но уж, во всяком случае, не сюда, смею вас заверить.
– Вот только не очень ты на него похож, – с легким сожалением продолжал Яган, очевидно, приняв мое мычание за «да».
– А ты сам его хорошо знал? – осторожно спросил я.
– Откуда? Я тогда еще совсем мальчонкой был. Но Друзья его, пока еще были живы, рассказывали.
Ага, подумал я. Уже горячо! Значит, у этого неизвестного мне Тимофея были Друзья. Скорее всего из местных. Апостолы, соратники, адепты, ученики – ловкие, сметливые ребята. Слово это стало нарицательным. Тимофея уже нет, а Друзья остались. Яган никогда не видел Тимофея, но тоже называл его Другом. До тех пор, пока не проштрафился. Теперь эту должность занимает кто-то другой. Надо проверить свои умозаключения.
– А кто у вас сейчас вместо Тимофея?
– Да разве может кто-то быть вместо Тимофея? – Яган даже слегка опешил. – Ты говори, да не заговаривайся!
– Прости, я не так выразился. Кто сейчас его местоблюститель? Кто указы издает, армией командует?
– Друзья.
– Все вместе? Или есть кто-то старший?
– Ну… – Он заколебался. – Это как когда. Вообще-то есть Лучший Друг. Но все это до поры до времени, пока не придет тот, кого обещал прислать Тимофей. – Яган внимательно посмотрел на меня.
– А как вы узнаете, что пришел именно он?
– Есть такой способ.
– Расскажи.
– Да если бы я знал, так давно бы сам Тимофеем стал. Никто здесь этого не знает. А тот, кто придет, должен знать. Или догадаться. Многие уже пробовали Тимофеем прикинуться, да ни у кого не вышло. А по указу – самозванцу казнь на месте. Так что уже давно никто не рискует.
Я на минуту задумался. Замысел Ягана был более или менее ясен, по крайней мере на первом этапе: меня пропихнуть в Тимофеи (диктаторы-протекторы-императоры) и на моем же горбу самому въехать в рай. Жаль только, что я совершенно лишен честолюбия. Всякая власть мне противопоказана, особенно власть абсолютная. Пыльное это дело, ненадежное. Не хочу я быть Тимофеем. Это с одной стороны. А с другой – каким еще способом я смогу проследить его путь, добраться до этих записей, если таковые имеются? Быть может, он нашел ту калитку, которая соединяет наши миры? Если я хочу вырваться отсюда, то мой единственный шанс – стать Тимофеем.
– А какая казнь, ты говорил, положена самозванцам? – спросил я весело.
– Лишение кожи. Очень медленное лишение кожи.
– Хочешь, чтобы я рискнул?
– Конечно. Я давно догадался, кто ты такой на самом деле.
– Если я стану Тимофеем, кем же тогда ты будешь?
– Лучшим Другом. Самым Лучшим Другом.
– А вдруг не подойдешь?
– Подойду. – Снисходительная уверенность звучала в его словах. – Что ты без меня делать будешь? Ты же про нас ничего не знаешь. Тебя первый встречный обманет. Тимофей, когда к нам пришел, тоже был как глупое дитя. Вслух это не произносят, но я от верных людей слышал. Он и говорить даже не умел. Не знал, где еду найти. Лакал все время. Это уже потом каждое его слово законом стало. Тебе еще учиться и учиться. А я на Вершени все знаю. Любой совет могу дать. Любое поручение выполню.
– Не буду тебя обманывать. Того Тимофея, о котором ты говорил, я никогда не видел. Но мы с ним одной крови. Я мало знаю о нем, но вы знаете еще меньше. Ладно, пусть меня подвергнут испытанию. Думаю, я его выдержу. Но до этого ты должен рассказать мне все, что знаешь сам.
– Я расскажу все!
– Что случилось с Тимофеем? Как закончилось его правление?
– Он ушел.
– Куда ушел? В Прорву или туда, откуда появился?
– Этого никто не знает точно. Сказал однажды, что уходит, и больше его не видели.
– Ни живым, ни мертвым?
– Ни живым, ни мертвым.
– Давно это было?
– Я же говорил. Очень давно. Я тогда мальчонкой был. Только-только грудь перестал сосать.
– Какое наследство он оставил?
– Письмена, само собой, и это… – Яган осторожно дотронулся до моего плаща.
Одежду, догадался я и продолжил допрос:
– Что такое Письмена?
– Ну… – Он опять задумался. – Письмена есть Письмена. Как тебе это объяснить…
– На что они похожи? Покажи хотя бы размер.
– Вот такой. – Руками он изобразил предмет не больше кирпича.
Значит, не газета, подумал я. Книга или тетрадь.
– Внутри там, наверное, белые листы со знаками?
– Много-много. Только листы скорее желтые, чем белые.
– О чем говорится в Письменах?
– Обо всем. Там есть советы для любого случая. Мудрость, содержащаяся в Письменах, беспредельна. Ни одно дело нельзя начать, не сверившись с Письменами… Только учти, у Отступников тоже есть свои Письмена. И внешне они очень похожи на истинные. Но на самом деле это подделка и гнусная ложь.
– Ладно, с Отступником мы после разберемся. Объясни лучше, как мне сейчас действовать. Идти в ближайший поселок и орать, что я Тимофей?
– Да ты что! За такое дело сразу могут голову оторвать. Сначала надо до Ставки добраться.
– А далеко она?
– Где Друзья, там и Ставка. А они на одном месте долго не сидят. Надо искать.
– Мы только два занебника прошли, а сколько всего перетерпели. Чудом живы остались. Сомневаюсь, что нам и дальше будет так везти.
– А я не сомневаюсь. И десяти дней не пройдет, как мы в Ставке окажемся.
По тону Ягана чувствовалось, что это не пустые слова. По крайней мере, сам он был абсолютно уверен в осуществлении своего замысла.
Одно только мне не нравилось: почему этот разговор должен был остаться тайной для Головастика и Шатуна?
Проснулись мы от мощного глухого гула, состоящего из топота тысяч ног, приглушенных человеческих голосов, скрипа волокуш и начальственных окриков. Сначала я решил, что это очередная партия кормильцев перебирается на новое место жительства. Однако кормильцы по ночам не ходят, тем более в таком количестве.
