Он использовал барьер впервые, чтобы солгать Бобби, с тех пор как создал его 5 июля, почти три недели назад.
— Я точно не знаю, — сказал он. — Я задремал в кресле. Я слышал взрыв и видел мощную вспышку пламени. Вроде как зеленого цвета. Вот и все.
Глаза Бобби изучали его лицо, затем она кивнула.
— Хорошо, я думаю, нам следует поехать в город и посмотреть. Гарденер слегка расслабился. Он не знал точно, почему он солгал, может, потому, что это казалось безопаснее… и она верила ему. И он не хотел подвергать опасности это доверие.
— Ты не против поехать одна? То есть, если тебе нужна компания…
— Нет, все в порядке, — ответила она почти возбужденно и ушла.
Возвращаясь на веранду, после того как он проводил взглядом отъезжающий грузовик, он пнул свой стакан. Пьянство становилось неуправляемым, и было самое время остановиться. Потому что здесь действительно происходило что-то удивительное. И это стоило посмотреть, а когда ты напиваешься, ты слеп.
Это был зарок, который он давал и раньше. Иногда он даже держался какое-то время. Но не сейчас. Когда Бобби вернулась поздно вечером, Гарденер сидя спал пьяный на веранде.
Тем не менее сигнал Рут был принят. Получивший его был обеспокоен своими размышлениями, хотя все еще увлечен проектом Бобби, который тревожил его достаточно для того, чтобы напиваться все больше и больше. Но он был принят и хотя бы частично понят: ложь Гарденера была тому доказательством, если не чем-нибудь еще. Но Рут, возможно, была бы более счастлива другим своим достижением.
С голосами или без голосов, но леди умерла в здравом уме.
Глава 7. БИЧ ДЖЕРНИГАН И ДИК ЭЛЛИСОН
Никто в Хэвене не испытывал большего восхищения перед «превращением» чем Бич Джерниган. Если бы Томминокеры Гарда пришли лично к нему с ядерным оружием под мышкой и попросили установить это в каждом из семи крупнейших городов мира, Бич в ту же секунду сел бы на телефон заказывать билеты на самолет. Даже в Хэвене, где тихий фанатизм становился привычным образом жизни, приверженность Бича была неординарной. Если бы он только узнал о все увеличивающихся сомнениях Гарда, то попросту убрал бы того. Надолго. И в тот же день, а то и еще быстрее.
Для подобных чувств у Бича были все основания. В мае — почти сразу после дня рождения Хилли Брауна — у Бича появился непроходящий сухой отрывистый кашель. Его это беспокоило тем сильнее, что не было ни температуры, ни насморка. Джерниган стал волноваться гораздо сильнее, когда с кашлем стало отходить немного крови. Когда ты содержишь закусочную, тебе совсем некстати постоянный кашель. Клиентам это не нравится. Это их нервирует. Рано или поздно кто-нибудь заявит в комитет здравоохранения, и скорее всего ресторанчик прикроют на неделю до выяснения результатов медицинского обследования. Закусочная под названием "Хэвен Ланч" была не так чтобы очень прибыльна (Бич все 12 часов подавал быстроприготавливаемые блюда так что за неделю имел чистыми 65 долларов — и если бы местечко не было таким уютным и чистым, он бы попросту прогорел) и нельзя было допустить, чтобы ее закрыли на неделю, да еще и летом. Оно пока не наступило, но приближалось семимильными шагами. И поэтому Бич отправился к старому Доку Ворвику, а тот направил его на рентген в Дерри Хоум; когда снимки пришли к Доку, тот рассматривал их секунд 20, затем велел позвать Бича и проговорил:
— Плохо дело, Бич. Садись.
Бич сел. Джерниган понял, что если бы в кабинете отсутствовало кресло, то он свалился бы на пол — ноги сразу ослабели и подкосились. В нынешнем мае в Хэвене еще не умели пользоваться телепатией, по крайней мере кроме той, которой обычные люди неосознанно пользовались все время до того дня, но и этого вполне хватило. Прежде чем Док Ворвик произнес что-либо, Бич уже знал: это даже не туберкулез, это обширный рак легких.
Но то было в мае. Сейчас, в июле, Бич был свеж как огурчик. Док предупредил, что, вероятно, к 15 июля его положат в клинику, но время подошло, а Джерниган ел за четверых, ревел на всех как здоровый медведь и вообще чувствовал в себе силы перегнать даже Бобби Тремэйна. Он не пошел в госпиталь на повторный рентген. Ему больше не было нужно третье лицо, подтверждающее, что крупное темное пятно в левом легком исчезло. Да и теперь Бич смог бы сам смастерить рентгеновский аппарат в один из дней, было бы желание. Поскольку он знал наверняка, как это делается.
Но сейчас, после взрыва, другие вещи нужно было мастерить… причем очень быстро.
Они провели собрание. Все жители городка. Не то что бы они собрались все вместе, как в прежние времена на городском собрании; теперь это было не нужно. Бич продолжал готовить гамбургеры в своем "Хэвен Ланч", Нэнси Восс продолжала сортировать марки на почте (с тех пор, как умер Джо, стало возможным приходить независимо от того, наступила ли суббота или нет), Бобби Тремэйн лежал под своим «Челленджером» и приспосабливал смеситель, с помощью которого он мог бы на одном галлоне делать миль семьдесят. Конечно, это не бензиновая таблетка Бобби Андерсон, но близко к тому. Ньют Берринджер, который чертовски хорошо знал, что сейчас нельзя было потерять ни минуты, приближался на предельной скорости к магазину Эпплгейта. Но независимо от того, чем они были заняты или где они находились, люди были связаны друг с другом сетью невидимых нитей тех самых молчаливых голосов, что так напугали Рут.
Через 45 минут после взрыва около 70 человек собрались у Генри Эпплгейта. Генри был владельцем самого большого и прекрасно оснащенного магазина инструментов, такого, что станция техобслуживания компании «Шелл» по сравнению с ним просто никуда не годилась в отношении ремонта, регулировки и отлаживания машин. Кристина Линдли, которой было всего лишь 17, но год назад завоевавшая приз на 14-ом ежегодном конкурсе фотографов штата Мэн, вернулась из города почти через 2 часа, перепуганная, зады-, хающаяся (и довольно возбужденная, по правде говоря). Они с Бобби Тремэйном на некоторых участках выжимали из «Доджа» сумасшедшую скорость более 110 миль в час, так что тот превращался просто в желтую размытую полоску.
Девушку послали в город сделать 2 фотографии башни с часами ратуши. Это была деликатная и тонкая работа, поскольку теперь башня представляла нагромождение хаотично разбросанных обломков фундамента, осколков кирпича и искореженных остатков часового механизма; ничего не оставалось, как сделать снимки с прежних фотографий уже несуществующего здания.
В спешке Кристина пролистала альбом с городскими пейзажами. Ньют мысленно передал ей, где искать — в личном офисе Рут Маккосланд. Она сразу забраковала 2 фотографии, хотя те были вполне хорошими черно-белыми снимками. Хотелось создать совершенную иллюзию башни, на которую бы смотрели люди… но сквозь которую можно было бы при необходимости пролететь на самолете.
