Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 4

Полупрозрачные перегородки разной степени проницаемости делят излюбленные фантастами параллельные миры или измерения во времени и пространстве. Одна из основных идей в творчестве К. Саймака — странствия по параллельным мирам, схожим и отличным от Земли.

Цитата 17.

«Он попробовал представить себе принцип, на котором строилась цепочка миров… «Предположим, я нахожусь на Земле-2, следующей за старой Землей, которую только что покинул… Допустим, топография обоих миров достаточно схожа, хотя и не идентична. Небольшие отличия станут заметны, может, только в девятом мире».

… А герои Амберского цикла Р. Желязны вообще только тем и заняты, что странствуют по отражениям миров, сами их и создавая по мере необходимости для решения каких-то личных проблем. Сам же Амбер — мечта, родина, Идеал — суть тоже отражение некоего принципа, изначально видевшегося основателю правящей семьи Амбера. Любой Хаос можно первоначально упорядочить, просто отразив его в зеркале, отчего получившаяся картина в целом обретет симметрию.

Что еще можно увидеть в Зазеркалье? В Паравселенной А. Азимова («Сами боги») живут призрачные существа, с которыми у землян нет ничего общего, кроме потребности в энергии и эмоционального мира, и, однако, земным ученым оказалось проще договориться с «паралюдьми», чем со своим непосредственным начальством.

У Дж. Уиндема в «Поисках наугад» миры время от времени ветвятся, образуя равно реальные, отличные друг от друга линии. В одном из таких отражений у героя живы друзья, не погибшие на несостоявшейся второй мировой войне, а его собственный двойник женат на идеальной женщине. Вернувшись на свою сторону, герой отправляется на поиски оригинала этой женщины в своем родном мире, не будучи толком уверенным в ее существовании. Бывшая дочерью тех же родителей, но в силу обстоятельств жившая под другим именем и в другой стране, идеальная возлюбленная нашлась, герой вслед за двойником обрел счастье. Любовь оказалась абсолютом, не зависящим от альтернативности миров.

Зазеркалье фантастики — обширный причудливый мир, волею писателей населенный различными существами. Но и свойствам самих зеркал уделяется немалое внимание, так как они весьма интересны. Зеркальная грань — место встречи взглядов смотрящего и двойника-отражения, зеркало и соединяет и разделяет образ и наблюдателя. Именно так устроена Изгородь в одноименном рассказе К. Саймака.

Цитата 18.

«Это была, разумеется, не более чем оптическая иллюзия… казалось, будто, продвигаясь вперед, он уходил вбок, словно что-то гладкое и скользкое перед ним не давало пройти… Он застыл, а чувство, что за ним наблюдают, еще больше усилилось… Как будто там стоял кто-то невидимый и с улыбкой наблюдал за его тщетными попытками пробиться сквозь стену».

И все же иногда оказывается необходимым прорваться сквозь зеркало и встретиться с двойником лицом к лицу.

Цитата 19.

«…Оба вы наги и безоружны, обстановка одинаково незнакома обоим, одинаково неприятна для обоих… Между вами барьер».

На Арене в одноименном рассказе Ф. Брауна решается исход столкновения двух цивилизаций, землян и пришельцев, равных по силе и поэтому взаимоисключающих. По условиям модельного поединка, противников, взятых наугад из противостоящих космических флотов, разделяет прозрачная перегородка, через которую сочатся волны ненависти и за которой каждый видит омерзительного антидвойника, как бы свое отображение с точностью до наоборот. Прорваться через Барьер — значит победить, ибо несовместимые враги убьют друг друга самим фактом пребывания в едином пространстве. К счастью, землянин успел раньше попасть на сторону противника, и в войне победила в тот же миг земная армия.

В «Цивилизации статуса» Р. Шекли на планете Омега, на другом конце единственного космического маршрута, развивается мир преступников, обратно-зеркальный миру Земли, ибо у ссыльных стерта память. Преодолев соблазны и опасности Зазеркалья Омеги, герой возвращается на Землю, к исходной точке, в свой дом. В зеркале на стене своего дома он видит врага и доносчика, сославшего его на тот конец, — свое отражение. К герою возвращается память, подвергнутое обработке подсознание порождает призраков — двойников, но герой наносит удар врагу — самому себе, — разбивает зеркало — и обретает настоящую свободу.

Есть, наконец, и антизеркала — слепые темные стены, вводящие в пагубное заблуждение и отгораживающие человека от истины и мира. Таков «Купол» у Ф. Брауна — энергетическая стена, за которой его герой укрылся в критический момент мировой истории и безнадежно утратил возникший в результате новый, яркий и счастливый мир.

А у Р. Брэдбери в «451° по Фаренгейту» люди замкнуты в четырех телевизионных стенах, заворожены призрачной псевдожизнью в этих антизеркалах, а потому разучились просто смотреть друг на друга и даже не замечают собственной гибели. Выживают только те, кто вовремя ушел в реальный мир, под открытое небо.

Цитата 20.

«Прежде всего мы должны построить фабрику зеркал. И в ближайший год изготовлять зеркала, зеркала, и ничего больше, чтобы человечество могло хорошенько разглядеть себя в них».

Этим, собственно, и занялась фантастика, и, кстати, тоже после войны — настоящей, а не придуманной автором. Так что даже самое искривленное изображение может оказаться пугающе правдивым. Самая страшная антиутопия века — «1984» Дж. Оруэлла, — доводя гротеск до абсурда, описывает вполне конкретную во времени и пространстве реальность и точна вплоть до мелких деталей.

Зеркало — медленное стекло «ретардит» — стало главным героем в «Иных днях, ином зрении» Б. Шоу. Зеркало, в силу чисто физических свойств (уменьшения в своей среде скорости прохождения световых волн) хранящее «свет былого», истинные образы минувшего, — может стать свидетелем, обвинителем, доносчиком, а может — освободителем. Когда вся Земля оказалась засыпана всевидящей зеркальной пылью, люди лишились возможности что-либо скрыть друг от друга, а потому стали, наверно, честнее и свободнее. И изобретатель ретардита чуть ли первым вырвался на свободу, преодолев все ложные и сложные ситуации собственной жизни.

И наконец, «Солярис» С. Лема. Планета, покрытая сплошной океанской гладью, своего рода огромное сферическое зеркало, висящее в космосе и соблазняющее поколения землян узнать его тайну, а себе цену. При этом зеркало нерукотворное, абсолютно нечеловеческое, и образы оно выдает по своему разумению. Но герой, испытав шок, страх и муки от встречи с таким своим отражением, в конце романа все прощает Океану. Недаром же сказано: