- Да ты что?! - кричал Домовой. - Беда будет! Ууууу!
- Ну так что ж! - притворно вздохнула Ведунья. - Будет, так будет. Чему быть, того не миновать...
- Бабка! Не вздумай! - завопил Кондрат.
Но было уже поздно. Она сказала:
- Двести тридцать четыре годочка тебе, два месяца, три недели с одним днём, и одиннадцать часов...
- Ну что ты наделала?! - заорал Домовой.
- А что? Кому-то плохо?
- Всем плохо! - кричал в голос Кондрат. - Всем! Все думали, что я молодой и красивый, а теперь будут думать, что я - красивый и старый! Всем будет очень грустно! Дурацкие у тебя шутки, бабка...
- Смотри, Кондрат, если будешь грубить, я ещё чего про тебя вспомню, - пригрозила Ведунья.
- Что ты, что ты, бабулечка-душечка, - испугался Домовой.
- Смотри, да помни. Спите, а я пошла за Лешим и Кикиморой...
Мы с удовольствием улеглись. Проснулся я от жуткого крика.
Глава двадцать третья
Неукротимая Кикимора. Тени
Как оказалось, кричал я сам.
И как было не закричать, когда открываешь спросонья глаза, и прямо над собой видишь морду. Рогатую, всю в шерсти, в клочьях мха, и с улыбкой от уха до уха, от которой становится совсем жутко, поскольку на всю эту широкоэкранную улыбку приходится всего два зуба, при этом оба черные и кривые, да ещё и растут в разных концах этой пасти. Вот когда я понял, откуда пошла присказка про то, что зуб на зуб не попадает!
В дополнение ко всем этим прелестям, по плечам свисали два уха, опускаясь до локтей. Вместо носа эту образину украшал сопливый кабаний пятак.
Чудовище поспешно и ласково прикрыло мне рот ладошкой, не очень чистой и почему-то покрытой шерстью, словно в варежке. При этом существо закрыло мне нос, совершенно не заметив этого.
- Тише леший... - сказало оно мне.
- Фам фы фефый... - профыркал я в ладошку и стал задыхаться.
- Что, что? - переспросило чудище, убирая лапу.
- Сам ты - леший! - рявкнул я, выплевывая клочья шерсти.
- А я и говорю: "Тише. Я - Леший". А что?
- А ничего, - сердито ответил я, сообразив, что это и есть тот самый Леший, которого обещала привести Ведунья. - Ты поосторожней не мог разбудить?
- Я и так осторожно будил, - обиделся Леший.
Я вспомнил его улыбку и своё пробуждение, и вяло согласился:
- Ну да, конечно. Это просто мне что-то нехорошее приснилось.
Я сел и огляделся.
Насколько я мог видеть подслеповатым взглядом, вокруг валялись вещи. Собираясь в переход, выбросили всё лишнее, даже котелок не оставили. С собой взяли только консервы, бинты и оружие.
Фомич и Оглобля беседовали о чём-то со старым Лешим, совсем шерстяным, с белой, как у козла, бородой. И совсем даже не похожим на Дядюшку Лешего, которого я встретил в прошлом году на болоте.
А около меня остановилось существо, которое по некоторым, очень слабо выраженным признакам, скорее даже, намёкам, можно было принять за особу женского рода.
Существо это стояло, засунув палец в длинный и узкий нос, хотя казалось, что в этот нос даже нитку не вставить. Смотрела эта особа, не отрывая глаз, на Балагулу, при этом гудела густым, как деревенская сметана, басом.
Голова у неё была длинная, как парниковый огурец, или как жизнь на Кавказе, и голая, как кавказские вершины.
Одета она была в длинное платье из крапивы. Из-под этого платья свешивались две ножки. Именно свешивались. Сказать, что она на них стояла, было бы сильным преувеличением, поскольку при малейшем движении воздуха ножки эти приходили в дрожание и вибрацию, отчего вся она начинала колыхаться волнообразно.
Заметив мой взгляд, она резко повернулась и оживлённо запищала, что было удивительно, учитывая то, как она только что сопела.
- Здравствуйте! Я - Кикимора, - пищала она так, что у меня в ушах звенело. - Ах, как тут одиноко! Скажите, вам не бывает одиноко, когда вам одиноко? Вам никогда не хочется снять с себя последнюю рубашку и одеть первую? Вам никогда не хотелось плюнуть в колодец, чтобы увидеть, как ЭТО вылетает оттуда? А вам не хотелось плевать в высокий потолок, лёжа на спине? Ах, скажите, скажите! А кто это там такой, с такой прекрасной выдающейся челюстью? Вы меня познакомите? А он любит Кикимор? Ах...
Я сморщился, потёр уши, поспешно схватил Кикимору за руку и быстро, так что ноги её чуть не остались там, где она только что стояла, потащил к Балагуле, которому и пихнул прямо в руки.
Отбегая от них, прежде чем я успел зажать уши, я ещё услышал:
- А вы любите ждать любимую, когда идёт дождь, чтобы предложить ей, насквозь промокшей, свою тёплую и сухую кожу? А вы...
И тут на нас упала ТЬМА. Не мгла, не туман, которые наступили для нас после злой выходки Куриной Немочи, не вечерние сумерки. Именно ТЬМА абсолютная и непроницаемая, когда не видно кончик собственного носа. И сразу же стало невыносимо холодно, словно меня поместили прямо в лёд.
- Стойте на месте! Возьмитесь за руки! Это плащ Чёрного Колдуна! Возьмитесь быстро все за руки, иначе он кого-нибудь заберёт! - закричала твёрдым голосом Ведунья.
Я пошарил в темноте и взял кого-то за руку. Ладонь была крохотной и влажной. А над ухом я услышал писклявый голосок:
- Ах, как это романтично! Вы взяли меня за руку! Не хотите ли взять и моё сердце вместе с рукой? А вы любите в жару кушать тёплое топлёное сало? А как вы относитесь к лесным меньшинствам?
Я уже твердо решил отпустить эту руку и сдаться Чёрному Колдуну, надеясь, что это будет менее мучительно. Но на моё счастье она переключила своё внимание на того, кто держал её руку с другой стороны.
- Ах, милый! Ты такой крошечный! Я буду носить тебя на руках всю жизнь и ещё столько же! Пощёлкай, пожалуйста, своим милым ковшиком! Ах, как это замечательно - иметь такую выдающуюся часть тела!
Я со злорадством подумал, что ей самой не мешало бы иметь некоторые более выдающиеся части тела, но благоразумно промолчал, прикусив язык и предоставив ей возможность верещать в уши Балагуле.
- Балда! - возмущенно завопили в темноте в ответ на её воркование. Это же я - Кондрат! И где ты нашла ковшик?! Это совсем другое!
- Кондратик?! - ничуть не смущаясь продолжила развивать наступление Кикимора. - Какое чудное имечко! Можно, я буду гладить тебя по головке? Ой! Какая-то ниточка торчит! Можно, я её вырву? Она цепляется...
- Не смей! - в ужасе завопил Домовой.
- Да не бойся так, глупый! - не унималась упрямая Кикимора. - Это такой пустяк - рраз! И всё...
- Дурааа!!! - заверещал в отчаянии несчастный Кондрат. - Это же моё ухо было пришито ниточкой!
- Ухо? Какие глупости! Тебе так даже лучше! - категорически заявила писклявая любительница мужского пола.
- Уууу, дурища! -чуть не плакал вторично в жизни обезушевший бедняга. - Чем же лучше?! Ты же ничего не видишь, откуда тебе знать?!
