Талия прикрепила хлыст к поясу и полезла через брешь обратно. Гравий впивался в ладони – она выползла на дорожку и села на корточки. Талия снова запретила себе шуметь, глядя, как оранжевый робот доезжает до конца изгороди и катит к пруду. Не зря она вернулась: даже если у серворобота примитивная зрительная система, он не проглядел бы человека.
«Беги! – кричала интуиция. – Беги, пока садовник занят!»
Но Талия решила подождать. В ковш робота упало нечто не похожее на крупногабаритный мусор.
Садовник подкатил к самому пруду, поднял ковш, блеснув выдвинувшимися поршнями, и перевернул его. Нестандартный мусор скользнул в воду. Это же труп, вялый, еще не окоченевший. Значит, мужчина в коричневой форме смотрителя парка погиб недавно. На груди несчастного алела рана. Вот над водой поднялся локоть, а потом исчез и он. Фонтан бросал на поверхность пруда белую пену, скрывая труп от любопытных глаз.
Талию затрясло, и она сняла хлыст-ищейку с пояса. Увещеваниям Лукаса Тесигера, если такой человек существовал, она не поверила, но еще минуту назад убеждала себя, что роботы действуют по протоколу аварийной ситуации. Может, правда слишком неприятна и гражданам анклава не сообщают ее, чтобы не сеять панику?
Нет, даже в самой критической ситуации покойников не бросают в городские пруды.
* * *– Вначале нас было сто, – сообщила Клепсидра. – В этом отсеке мы спали, точнее – давали телам отдых в межзвездных рейсах. Многие до сих пор живы и на нейронном уровне подсоединены к «Прологу».
– Где этот «Пролог»? – спросил Дрейфус.
– В другой части корабля.
– Покажете?
– Если покажу, придется вас убить.
Это шутка или Клепсидра говорит серьезно?
В общем, она сообщила Дрейфусу абсолютный минимум. Префект понял лишь, что «Пролог» – нечто вроде квантового перископа, заглядывающего в мутное море частично совпадающих вариантов будущего. То, что Клепсидра называла ретрокаузальной вероятностью, генерировалось на основе вариантов будущего, которое спящие, подключенные к «Прологу», видели на протяжении определенного отрезка времени. Сила разума спящих превращала расплывчатые данные «Пролога» в связные предсказания грядущих событий.
Дрейфус оглядел калек.
– Только не говорите, что они в сознании.
– Это состояние вроде контролируемого сна. Разум каждого работает исключительно на Аврору, фильтрует данные для «Пролога». На нормальные мысли элементарно не хватает сил. Аврора об этом позаботилась.
– Вы этой участи избежали, – заметил Дрейфус.
– Так мы решили вместе с остальными спящими. Порой Аврора оставляла наши мысли в покое. Мы воспользовались бесконтрольными промежутками и разработали план. На него годы ушли. Мы понимали: спасется лишь один. Меня выбрали случайным образом, сгодился бы любой.
– Почему спаслись только вы одна? И когда получили свободу, почему другим не помогли?
– Мы надеялись, что я найду способ вернуться к нашему народу. Увы, не получилось.
– Давно вы на свободе?
– Сто дней. Тысячу. Уже не помню. По крайней мере, вам уже известно, за счет чего я держусь. В астероиде у меня есть убежище, о котором неизвестно Авроре. Постоянно в нем отсиживаться нельзя. Время от времени я наведываюсь сюда. Отрезаю аккуратно и понемногу, чтобы хватило на пару дней, а у донора не возникло дополнительных осложнений. Добытое уношу в убежище и там готовлю с помощью инструментов для прижигания. – Клепсидра с вызовом взглянула на Дрейфуса: давай, осуди меня, если посмеешь. – Потом ем, медленно, с благодарностью. Потом возвращаюсь.
– Ужас!
– Так мы договорились.
– Мы?
– Я и другие спящие. Слушайте внимательно, Дрейфус. Такой план был у нас с самого начала. Бодрствует один, и только один. Аврора требовала, чтобы данные для «Пролога» текли рекой. Если цель не достигалась, если ее ожидания не оправдывались, она нас наказывала. Блокада нервов эффективно нейтрализует физическую боль, но бесполезна, если болевые импульсы вызываются прямо в головном мозге путем кортикальной стимуляции. Так Аврора подчинила нас себе.
– Шлемы предназначены для этого?
– Аврора модифицировала наше собственное оборудование. Шлемы и с «Прологом» нас соединяют, и наказывают.
– Вам лично она боль причиняла?
– И мне, и каждому из остальных. Причем всю группу сразу она не терзала. Страдая вместе, мы могли сплотиться и общими усилиями дать ей отпор. Аврора оказалась умнее – пресекла мятежную солидарность на корню.
– Каким образом?
– Выбирала одного и наказывала за общую неудачу. Некоторым доставалось снова и снова. Мы сочленители, поэтому боль несчастного чувствовали всегда: не полностью, а отголоски, чтобы постичь глубину страданий.
– И это сработало?
– Мы усвоили, что подводить Аврору нельзя, но, исходя из тех же соображений, искали способ обмануть ее. Она контролирует наши мысли, но не безустанно. Когда ее интересовало что-то другое, мы чувствовали перерывы в потоке нашего группового сознания. В такие паузы и был составлен план.
– Рано или поздно Аврора почуяла бы неладное?
– Она сосредоточена лишь на снах и наказании. Принципы работы «Пролога» ее не очень волнуют. Вот если бы я помешала ей, ситуация изменилась бы.
– Как вас выбрали?
– Случайным образом. Некоторые считали, что бодрствовать следует тому, кого Аврора любит наказывать. Но тогда во время следующего наказания план оказался бы на грани срыва.
– Да, понимаю.
– Освободиться было непросто. Понадобились тщательная подготовка, искусная маскировка. Я научилась обманывать шлем: вела себя так, словно спала, а сама бодрствовала. Научилась менять настройки и снимать шлем с предельной осторожностью, чтобы он не подал сигнал тревоги. На все про все ушел целый год.
– Но раз вы спаслись… пустой шлем все равно появился, – промямлил Дрейфус, потрясенный услышанным.
– Эта проблема решилась легко. Я ведь говорила, что наш корабль пострадал еще до встречи с Авророй? Тела погибших мы везли в Материнское Гнездо, где их компоненты использовали бы повторно. Пока Аврора не заметила моего отсутствия, я подключила к «Прологу» погибшего. Система жизнеобеспечения поддерживала труп. Думать он не мог, но другие спящие скрыли это от Авроры.
Дрейфус покачал головой. Исповедь Клепсидры вызывала шок, оторопь и восхищение. Хотя казалось, что рассказывать о таких страданиях – кощунство.
– И поскольку вам не удалось отсюда вырваться… все усилия были напрасны?
– И я, и другие спящие уже думали об этом. По плану мне следовало сосредоточиться на отправке сообщения в Материнское Гнездо, если оно по-прежнему существует. Но мешают здешние устройства. Я чувствую, как открываются и закрываются двери, как прибывают корабли и посетители. Однако архитектура данных зависит от оптических схем, которыми мои имплантаты манипулировать не могут.
– Аврора знала, в какую темницу вас упечь, – мрачно кивнул Дрейфус.
– Да, она не ошиблась. Если у вашего помощника имеются нужные инструменты, ему, возможно, повезет больше. У меня ничего не вышло.
– Но вы не сдались.
– Я решила собрать свой приемник. Если составить верные команды, корабль создаст его за считаные часы, но в этом случае Аврора почувствует изменения. О вашем присутствии, Дрейфус, ей почти наверняка известно. Я боялась, что она убьет спящих, и не хотела рисковать. Пришлось обходиться подручными средствами, переносить их в убежище и собирать приемник там.
– Долго вам еще его делать?
– Сто дней. Или тысячу. Думаю, дольше, – негромко добавила Клепсидра. – Точно не скажешь.
– Сколько вы продержались бы здесь?
– Через пару лет питаться, не убивая, стало бы невозможно. Настала бы пора нелегких решений, я бы их приняла даже глазом не моргнув – на то я и сочленитель. Но кое-что изменилось.
– Что именно?
– На астероид прилетели вы, префект Дрейфус. У меня появился шанс.
* * *– Что ты видела? – спросила Мэриэл Редон, едва Талия вернулась к своей группе.
Префект подняла руку, требуя времени отдышаться. От перемещений вприсядку болела спина.
– Примерно то, что ожидала после просмотра отснятого Чудо-Птицей, – негромко ответила Талия, жадно глотая воздух. – Все не так страшно, как казалось поначалу. Сервороботы активированы по протоколам аварийной ситуации. Я слышала дружинника, он объяснил, почему нужно сохранять спокойствие.
– Я думал, все дружинники в толпе и с ними обращаются не лучше, чем с остальными, – проговорил Келлибо.
– Вряд ли того типа уполномочили носить повязку дружинника, – сказала Талия. Она так старалась предугадать вопросы, что голова шла кругом. – По крайней мере, я слышала робота. Там снова и снова прокручивают обращение некоего Лукаса Тесигера. Это имя вам что-нибудь говорит?
– Тесигера избрали в дружину при ЧП со взрывом, – сказала Редон. – Помню, в сообщениях мелькало его лицо. Тесигера хвалили за храбрость, после того как он спас людей, оказавшихся у расселины. Многие твердили, что его нужно сделать постоянным дружинником, чтобы работал и при следующем ЧП.
