– Мы дадим ему генеральное сражение? – спросил канцлер.
– Ни в коем случае! – Глагр даже притопнул ногой в возмущении и стиснул зубы от резкой боли в колене. Чертова подагра… – Ни в коем случае! – повторил он, терпя боль. – Генеральное сражение – это то, чего он хочет. Нет, я отступлю. Я буду отступать с арьергардными боями столько, сколько потребуется. Пусть Барини еще сильнее растянет коммуникации. Пусть его армия начнет мародерствовать. Мы реквизируем у крестьян излишки – пусть его солдаты отбирают последнее! Барини получит крестьянские бунты в своем тылу. Сколько бы он ни награбил в Ар-Магоре, к началу весны ему станет нечем платить солдатам. Пусть перельет на монеты все свою платиновую и серебряную утварь, как уже перелил золотую, – не поможет и это. Ежовый мех! У армий отличный аппетит, разве мы этого не знаем? Барини выдохнется к лету, никак не позже, а мы в это время будем накапливать и накапливать силы. Смотрите! – Морщась, Глагр проковылял к гобелену с вытканной картой Империи. – Барини будет гоняться за нами. Мы отступим в Бамбр, открыв ему путь в Магассау через Габас, но он туда не пойдет, ибо мы тотчас отрежем его от Магора и вернем себе столицу. Он двинется за нами на юг и вот здесь… или вот здесь произойдет сражение…
– В Желтых горах?
– В Желтых горах. Мы преградим ему путь в Бамбр и Киамбар. Надеюсь, по воле святого Акамы к тому времени вялая горячка там прекратится, и мы получим из Киамбара подкрепления. Позиция для боя отменная. У нас будет двух-трехкратное преимущество численности. Барини атакует нас и, надеюсь, обломает зубы.
– А если он опять разобьет нас? – воскликнул канцлер.
Маршал лишь пожал плечами – что за дурак, мол? Не он ли пять минут назад настаивал на решительном сражении?
Кто-то из министров хихикнул. Канцлер побагровел, сообразив, что сам выставил себя на посмешище.
И повисло молчание. Все смотрели на императора – склонив по этикету головы, исподлобья.
– Я не сомневаюсь в том, что вы, мой доблестный маршал, разобьете негодяя Барини, – оттопыривая губу сильнее обычного, проговорил монарх, – тем более на такой отличной позиции… Но ответьте мне: что вы намерены делать, если Барини не примет боя?
Глагр почтительно поклонился. На время он даже забыл о подагре. Вот вам и порочный юнец, сын и внук развратников, обжор и пьяниц… Воистину: благородное дерево лучше всего растет на навозе. Император слушал внимательно и задал именно тот вопрос, какой должен был задать всякий неглупый человек. И Глагр был признателен ему за этот вопрос.
– Ваше величество! Уклониться от решающего сражения Барини не сможет. Оно необходимо ему, как хлеб. Вот что произойдет, если он изменит план войны и не примет боя там, где мы его дадим ему на наших условиях…
Тощий маршальский палец решительно обозначил на гобелене две решительные черты – одну к западу от Ар-Магора, другую к юго-востоку. Затем изобразил окружность и перечеркнул ее крест-накрест.
– И Ар-Магор снова наш. И – конец Барини. Еще до истечения лета. Далее… – Палец указал на север. До изображения Унгана маршал не дотянулся бы, даже умудрившись подпрыгнуть на подагрических ногах, но в том не было необходимости.
Гул одобрения пронесся среди министров и вельмож, и Глагр понял, что выиграл этот бой. План кампании, хотя и компромиссный, хотя и не самый рациональный, но в основе все-таки разумный, ЕГО план, будет принят. Что до некоторой степени развяжет главнокомандующему руки.
Маршал перехватил взгляд монарха. Император смотрел на географический гобелен с ненавистью. Гобелен был старый, полинявший, на нем еще было изображено карликовое герцогство Гилгам, давно уже нырнувшее в пучину по воле господа, наславшего Великое землетрясение.
И во взгляде монарха читалось: почему, ежовый мех, это плюгавое герцогство не утонуло вместе с Барини?!
* * *
Во что Сумгава никогда не верил, так это в дьявола и его козни. Согласно новому вероучению, дьявола вообще не существовало, а существовали злые духи и демоны, не имеющие телесного облика, вечно занятые выяснениями собственных отношений и мало интересующиеся миром людей. Человек в летающей лодке, пугавшей до обморока молодых монашков, никак не мог быть дьяволом. Сказочка для дураков, доселе пребывающих в тенетах Всеблагой церкви, ничего больше. Но сказочка полезная. Нужно только было устроить так, чтобы никто из посторонних никогда не додумался связать монастырь Водяной Лилии со скользящим по небу летающим судном. Об этом позаботился князь. Сумгаве оставалось лишь точно выполнять его указания.
Человек со странным именем Отто и внешностью южанина прилетал всегда ночью. По окружности поляны, расположенной вне монастырских стен, но считавшейся заповедной для паломников и посетителей, он замаскировал три малых штуковины, похожих на медальоны. Сумгава как-то раз спросил о них и получил ответ: это маяки, испускающие невидимый свет. Благодаря им Отто никогда не промахивался в темноте мимо поляны и опускался мягко, как пушинка.
Этой ночью его не ждали. Сумгаву разбудил монах, приставленный надзирать за послушниками первого года, проходящими испытание трудолюбием и молчанием. При свете костров молчальники отбирали бревна, пригодные для опор нового храма, и, надсаживаясь, волокли их по снегу, складывая наособицу. Все равно ночью им было не уснуть из-за холода. В пожаре погиб не только храм – сгорела и часть келий. В уцелевших кельях, кроме настоятельской, спали посменно вповалку на сене, как беднейшие из крестьян. Топили скупо, согреваясь больше шубами, – дерево, даже бросовое, с началом войны сильно выросло в цене.
Отто ждал у летающей лодки.
– Гама зовет тебя, – заявил он вместо приветствия.
Сумгава почтительно наклонил голову. Сердце забилось чаще. Сам Гама? Зовет? Прямо сейчас? Не долгим путем паломника, трудным и опасным в зимнюю пору, а вот так запросто, в летающей лодке?
Иной мог бы свалиться в обморок от неожиданного потрясения, но не Сумгава. Трезвым умом природного аналитика он давно уже понял, кто такие эти трое – святой пророк, князь и дьявол. Агенты, копавшие давно и глубоко, доносили, что в утонувшем Гилгаме никогда не проживал никакой Барини. Первый полет «дьявола» был отмечен в тайных церковных хрониках около двадцати лет назад. Примерно тогда же в небе появилась Летящая звезда, называемая также звездой Влюбленных. Несколькими годами позже разнеслись слухи о святом отшельнике по имени Гама. Факты, как кирпичики – один к одному.
Тем лучше. Гости из неведомого далека, могущественные пришельцы, повелители разящих молний и летающих кораблей… и притом все-таки люди. Смертные. Явились с неба, но не посланцы бога.
