Айзек Азимов - Песчинка в небе

Шварц болезненно скривился, чувствуя себя неуверенно.

— Поймите меня, — настаивал Шект. — Вы должны сосредоточиться на том, что вы от него хотите. Прежде всего, мы вернем ему бластер.

— Что?! — почти одновременно прозвучали три изумленных голоса.

Шект заговорил громче.

— Он должен вывести нас отсюда. Другого выхода у нас нет, не так ли? И как лучше устранить всяческие подозрения, чем позволив ему нести оружие?

— Но я же говорю, что не могу удержать его. — Шварц сгибал и разгибал руки, пытаясь восстановить подвижность тела. — Что мне ваши теории, доктор Шект! Вы просто не представляете, что это такое.

— Я вас понимаю, но мы должны использовать эту возможность. Попытайтесь еще раз, Шварц. Заставьте его пошевелить рукой, когда он придет в себя.

Секретарь застонал, и Шварц почувствовал возвращающийся мысленный контакт. Молча, испытывая чуть ли не страх, он дал ему набрать силу, и затем мысленно стал подчинять своей воле.

У секретаря поднялась рука. Зловеще улыбаясь, землянин из прошлого поднял глаза, но взгляды всех были сосредоточены только на лежащем с приподнятой головой Балкисе, на его глазах, в которые возвращалось сознание, а рука совершала странные и нелепые движения.

Шварц принялся за дело.

Секретарь неуклюже, чуть не потеряв равновесие, поднялся. И затем, скованный чужой волей, начал неестественно танцевать.

В танце не было ни ритма, ни красоты, и на всех он произвел жуткое впечатление.

Шект осторожно приблизился к роботоподобному секретарю, и не без колебания протянул руку, в которой рукояткой вперед лежал бластер.

— Помогите ему взять оружие, Шварц, — проговорил физик.

Рука Балкиса неуклюже вытянулась вперед, и неуверенно взяла оружие. На мгновение в его глазах появился и тут же погас торжествующий блеск. Очень медленно бластер занял свое место на поясе и рука отошла в сторону.

Язвительная улыбка озарила лицо Шварца.

— Он почти в моих руках!

— Отлично. Вы можете его удержать? — спросил Шект.

— Он дьявольски сопротивляется. Однако удерживать его мне легче, чем в прошлый раз.

— Это потому, что вы знаете, что делаете, — сказал Шект не совсем уверенно. — Теперь действуйте.

— Вы можете заставить его говорить? — вмешался Авардан.

Последовала пауза, затем секретарь издал тихое протяжное рычание. Еще одна пауза, и вновь рычание.

— Это все, — с сожалением произнес Шварц.

— Но почему ему это не удается? — обеспокоенно спросила Пола.

Шект пожал плечами.

— Тут действуют сложные и чувствительные мышцы. Это не то, что воздействие на грубые мускулы конечностей. Ничего, Шварц. Мы обойдемся и без этого.

Следующие два часа этой странной одиссеи каждый из них пережил по-своему.

Шект, например, обрел необычную твердость. Все его внутренние переживания заслонил страх за Шварца. Его глаза следили лишь за его нахмуренным, искаженным усилием лицом. Других он почти не замечал.

Охранники, стоящие за дверью, резко вытянулись, увидев секретаря, зеленая накидка которого символизировала высокое положение и власть. Секретарь неуверенно ответил на приветствие, и в компании Шекта, Шварца, Авардана и Полы проследовал дальше.

Лишь когда они миновали большой зал, Авардан осознал все безумие происходящего, и то, что все они были на грани смерти… И вдруг — это внезапное, чудесное спасение…

Он взглянул с нежностью на Полу и понял, что более желанного существа он еще не встречал.

Впоследствии он помнил только о ней. Лишь о ней…

Шварц изнемогал. Извивающаяся дорога, начинающаяся у боковых дверей, через которые они вышли, была пуста, и он был невыразимо рад этому.

Только Шварц полностью осознавал, что ждет их в случае неудачи. В подчиненном ему сознании противника он чувствовал невыносимое унижение, всепоглощающую ненависть, готовность на все. Ему пришлось искать в этом сознании: местоположение правительственной наземной машины, путь к ней… И в поисках этого он также ощутил решимость секретаря отомстить немедленно, если возникнет возможность спастись.

Когда они приблизились к автомобилю, Шварц с трудом заговорил. Он не смел расслабиться достаточно, чтобы быть способным на нормальную речь.

— Не могу… вести машину… заставить… его… управлять сложно… не могу…

Шект мягко пробормотал что-то успокаивающее. Он не смел прикоснуться к нему, не смел говорить, как обычно, не смел даже на секунду отвлечь внимание Шварца.

— Только посадите его на заднее сидение, Шварц, — прошептал он. — Я буду управлять. Я умею. Держите его, я заберу бластер.

У секретаря была специальная модель наземного автомобиля. А раз специальная, значит, отличная от других. Она привлекала внимание. Ее включенные фары напоминали изумрудные вспышки пульсирующего света. Люди останавливались, глядя ей вслед, а автомобили поспешно уступали дорогу.

Если бы эта примечательная машина мчалась не так быстро, случайный прохожий мог бы заметить бледного напуганного секретаря на заднем сидении. И это, быть может, показалось бы ему подозрительным.

Солдат преградил им дорогу, закрыв блестящие хромированные ворота, ошеломляющее величие которых было присуще всем строениям Империи и создавало резкий контраст с приземистой и неуклюжей архитектурой Земли. Громадное силовое ружье стража было угрожающе поднято, машина остановилась.

Авардан выглянул:

— Я — гражданин Империи, солдат. Я хочу говорить с вашим офицером.

— Мне необходимо видеть ваши документы, сэр.

— Их у меня забрали. Я — Бел Авардан с Беронны. Это сектор Сириуса. Мое дело касается Наместника, и я спешу.

Солдат поднес ко рту руку и тихо сказал что-то в микрофон, спрятанный на запястье. Некоторое время он ждал ответа, после чего опустил ружье и отошел в сторону. Ворота медленно открылись.

В полдень находящийся в Вашене премьер-министр попытался по персональному каналу связаться со своим секретарем, но того не смогли нигде найти. Премьер-министр был раздражен, младшие чиновники Зала исправлений находились в смятении.

Охранники на все вопросы с уверенностью заявили, что секретарь вместе с пленными вышел в десять тридцать утра… Нет, он не оставил никаких указаний. Они не знают, куда он направлялся, конечно же, не их дело спрашивать об этом. Общее беспокойство и неуверенность усилились.

В два часа дня пришло первое сообщение, что машину секретаря видели утром, никто не заметил, был ли в ней секретарь, некоторым показалось, что он управлял машиной, но в этом никто не был уверен.