В общем, мышеловка должна им гордиться. Не секрет, что аномалии подпитываются за счет пойманных жертв. Иные выкачивают кровь до капли. Например, изнанка. Не сразу, конечно, очень медленно, чтобы надолго хватило. А бывает и сразу. Среди останков, обработанных в той же птичьей карусели, вы вряд ли отыщете хоть каплю влаги. Вакуумные ямы превращают трупы в мумии, а комариные плеши со временем не оставляют вообще ничего. Только тень, вжатую в землю.
Мельница, та посложнее. Кроме органики питается еще и человеческими эмоциями. Выбраться из нее невозможно. Имелась опосредованная информация от тех, кому удалось наблюдать со стороны за долгой и мучительной смертью попавших в аномалию — далеко не каждый в Зоне согласится прервать твои мучения, сердобольно выпустив тебе пулю в голову. Пагубным пристрастием грешили одиночки, специально заманивавшие в ловушки мародеров. Так вот, тот кто орет и ругается — живет дольше. В отличие от того, кто смиряется и готовится принять смерть. Такая безропотная игрушка быстро надоедает мельнице. От нескончаемых поворотов с головы на ноги и обратно, быстро наступает кровоизлияние в мозг, но еще долго мертвец продолжает крутиться по кругу.
Так и мышеловка. Если не убила сразу, то потому, что может вытянуть из него больше, чем даст простая смерть. Сначала сведет его с ума, чтобы потом поступить так, как обычно поступают все аномалии — выжать без остатка.
Красавчик поставил пустую флягу в центр изрытого ногтями круга и долго смотрел на нее, не мигая. Жратва еще оставалась — в тушенке наверняка имелась жидкость. Так что ближайшие дни он продержится. Дни… сильно сказано. Сколько там человек может прожить без воды — шесть дней? Или это без сна шесть дней, а без воды больше? Вот, скоро он будет знать точно, что там происходит в первую, а что во вторую очередь.
Еще спасибо следует сказать за то, надежду дает, тварь, воздуха не лишает. Хотя предупреждает, без сомненья. Вчера после срыва, полчаса по земле катался, пытаясь вбить в легкие хотя бы глоток. А отдышаться смог только когда успокоился и стал соображать.
Надежда есть? Она не может не есть — питается, недремлющая, негасимые иллюзии глотает.
Отправился Глухарь в Зону, некуда ему деться. Пошел. Дойдет ли? Другой вопрос. Но приложит все силы, чтобы дойти.
Другого бы кого Красавчик не ждал. Тут предполагалось простое решение возникшей проблемы — две пули. Если хотите, четыре — для полного контроля. Две девушке, за то, что слишком много знает. Две лично Красавчику, практически за то же самое. И все. Расчет окончен. Нет свидетелей — нет проблемы.
Кто-либо иной так бы и поступил. Но не Глухарь, для которого сталкерский Кодекс давно заменил все остальные принципы.
Кстати, другого сталкера Красавчик не стал бы и напрягать. А на Глухаря возлагал эти самые надежды.
В оконных дырах гас вечерний свет. Порыв ветра вздыбил кучи песка, лежащие у входа в сарай. По-прежнему капала вода. За последний день, Красавчик перестал воспринимать стук капель не только как постоянный раздражитель, но и как звук вообще. Довод оказался простым и объяснил на пальцах обычную вещь: где-то существует и большой мир, километрах в пятидесяти отсюда. Там покой и нет аномалий. Но где он, а где ты? Взялся ходить в Зону, принимай ее правила. Ты же не задаешься вопросом, почему все аномалии не собраны на одном поле, а рассеяны на огромной площади. Так есть. И не твое дело предъявлять претензии.
Красавчик вынул из кожаного чехла армейский нож, полюбовался зеркальным отражением. Не было нужды проверять его остроту, Красавчик знал это доподлинно. Он достал из контейнера "игольное ушко" — недорогой, но достаточно редкий артефакт. Он и вправду напоминал игольное ушко, увеличенное во много раз. Серебристая окружность неправильной формы, с отверстием посередине. Вот в это отверстие Красавчик и втиснул лезвие ножа — просто нужно было чем-то себя занять. Такой остро заточенный нож долгое время не резал разве что металл, но глубокие царапины на камне оставлял — проверено.
Красавчик повертел в руках нож. Он не спешил убирать его в чехол. Воспоминание о том, где он нашел редкий артефакт, заставило его надолго задуматься…
Это случилось сразу после фермы, на которой сталкер пережидал грозу. О чем он думал, когда шел по тропе, обегавшей редкий лес? Да ни о чем. Менее всего его занимала мысль о разборках между долговцами и мутантами. Пусть хоть те других или другие этих — кого это волнует? Пока существует Зона и артефакты, всегда найдутся толпы желающих обогатиться на халяву. Другое дело, что половина халявщиков, не принявших на веру зловещие рассказы о Зоне, сгинет сразу. Часть новоявленных сталкеров быстро протрезвеет и придет к неутешительному выводу: одно другого не стоит. А оставшиеся после двух — трех, да чего мелочиться? — пяти ходок неожиданно поймут, что уже не воспринимают обычную жизнь без драйва. И деньги за добытые артефакты, лишь стимулируют выброс адреналина, как дополнительный набор очков в какой-нибудь компьютерной игрухе.
После грозы Зона отдыхала. Впитывала влагу, накопленную в лужах, всасывала капли, падающие с редких листьев на землю. До омытой ливнем свежести, как бывало обычно, дело не доходило. Сырой воздух душил. Зона устало переводила дыханье, отрешенная на некоторое время от происходящего, как иная особа женского рода после истерики — глупой и затяжной.
Последняя мысль и подвела Красавчика к воспоминанию о первом сексуальном опыте.
Вдруг вспомнился выпускной вечер в десятом классе. Тогда все и случилось, в первую ночь взрослой жизни. Они всем классом махнули к однокласснику на пустующую дачу. "Актив" класса из пяти отъявленных хулиганов, в число которых входил, естественно, и Красавчик, заранее озаботился непростым вопросом, вкратце сводящемуся к следующему: чтобы было чего выпить. Вполне логично предположить, что вопрос "чтобы было чего закусить" никого не волновал.
Выпить было чего. И этого "чего" оказалось на порядок больше того, что могли вместить незрелые организмы, еще не поднаторевшие в застольных баталиях. Выпускники упились до животного состояния.
Надо обмолвиться, что в классе училась хорошая девочка (не будем называть по имени, тем более, что память его не сохранила). Девочка интересная во всех отношениях, за исключением одного. Имелся в девочке изъян. В детстве она неудачно упала с качелей и напоролась на какую-то штуковину, торчащую из земли. С тех пор девочка смотрела на мир единственным глазом. Второй был стеклянным.
Девочку недостаток нисколько не портил. Она оставалась жизнерадостной и отзывчивой. Да и одноклассники за десять лет приучились не обращать внимания на недостаток.
