— Думаете, такое возможно?
— Скорее всего, нет. — Феррол пожалел, что вообще упомянул об этом. Чеслав уже сумел произвести на него впечатление человека, обладающего всем набором качеств, которые Феррол терпеть не мог в людях: отсутствие серьезной убежденности или, скорее, приверженности делу, порученному ему сенатором, полное отсутствие мужества и, в довершение всего, неумеренная болтливость. — Ну, а теперь объясните мне, зачем Маркозе понадобилось, чтобы «Дружба» — то есть, скорее всего, я — оказалась здесь, когда вас подберут.
Чеслав облизнул губы.
— У меня в каюте есть записи… — Он заговорщицки понизил голос. — Ловри об этом понятия не имел, но на самом деле на Шадрахе я занимался изучением темпийского звездного коня. Он, понимаете ли, должен был оставаться там на протяжении нескольких месяцев, на одном и том же месте, так что следить за ним можно было постоянно…
— Да, понимаю, — перебил его Феррол. — Собственно, здесь, на «Дружбе», отчасти занимались тем же.
— Правильно. — Чеслав снова оглянулся. — У нас было несколько мониторов, прикрепленных к сети звездного коня, — о чем темпи, конечно, понятия не имели, — которые передавали данные на записывающее устройство либо напрямую, либо через спутники. Когда звезда Б взорвалась в первый раз — и все темпи погибли, да? — у меня были зафиксированы показатели интенсивности света и типы радиации… в общем, характеристики всего того, что обрушилось на звездного коня. — Он еще больше понизил голос. — И поскольку некоторые из мониторов были установлены на теневой стороне, то есть защищены от света, данные продолжали поступать… ну, до самого конца. — Внезапно он впился взглядом в Феррола. — Понимаете, что это означает?
Феррол понимал. Это означало, что впервые в истории человечества люди получили возможность узнать совершенно точно, как можно убить звездного коня.
Это был момент истины; момент, которому более приличествовало долгое, проникновенное молчание. Однако Чеслав тут же снова продолжил молоть языком.
— Теперь, думаю, вы понимаете, в чем моя проблема. Она возникнет, если я сам попытаюсь вынести эти записи. — Он беспомощно взмахнул руками. — Всеобщее внимание, пресса… в особенности теперь, после этих родов… Как я могу просто взять и пройти мимо всех этих университетских ученых с целой пачкой записей, на которые никому нельзя взглянуть?
— Я так понимаю, вы хотите, чтобы я взял это на себя? — спросил Феррол, прорвавшись сквозь словесный поток.
— Если вы согласитесь. — На лице Чеслава возникло выражение явного облегчения. — Пока вам ничего не стоит спрятать записи на борту, а потом, уже позже, передать сенатору…
— Да, благодарю вас, думаю, я справлюсь, — проворчал Феррол. — Закончив интервьюировать остальных, я пройду мимо вашей каюты и заберу их. — Его взгляд заледенел. — И после этого я рассчитываю всю оставшуюся часть полета не видеть вас и не говорить с вами.
— Конечно. — Чеслав закивал с щенячьим энтузиазмом. — Конечно, я понимаю. И очень ценю, старший помощник…
— До свиданья, Чеслав.
— А, ну да… — Чеслав неуклюже поднялся. — Ага… Конечно. До свиданья.
И что удивительно, по дороге к двери он не произнес ни слова.
***
Два часа спустя Феррол был уже в своей каюте и укладывал упакованные записи вместе с игольчатым пистолетом в потайной ящик. Да, вместе с пистолетом, поверх уже лежащего там конверта… На мгновение Феррол замер, глядя на переборку, отделявшую его каюту от темпийского отсека, и чувствуя во рту горьковато-сладкий привкус иронии. Сенатор добился для него места на борту «Дружбы» с конкретной целью — саботировать миссию корабля. Если бы это произошло, с прямым участием Феррола или без него, эксперимент по сотрудничеству людей и темпи потерпел бы полное и окончательное крушение.
Но события развернулись совершенно иначе — произошло нечто, с чем ни люди, ни темпи никогда прежде не сталкивались.
Теперь Феррол должен был сделать все, что в его силах, чтобы добиться продолжения эксперимента «Дружба».
Нет, в самом деле, какая ирония! Он еле заметно улыбнулся. Однажды детеныш звездного коня уже почти был у него в руках, и Феррол сразу понял, какие возможности таит в себе такое создание. Но тогда Роман помешал ему поймать его. А теперь тот же самый человек командует кораблем, который дает человечеству второй шанс создать собственный флот на основе звездных коней.
И даже если люди-манипуляторы не смогут управлять детенышами звездных коней… Взгляд Феррола снова переместился на пачку записей. Это будет прискорбно, конечно, но не смертельно. С рождением детеныша Пегаса и с данными Чеслава эра доминирования темпи в космосе подойдет к концу.
Не мытьем, так катаньем, но она подойдет к концу.
Он запер ящик, убрал его под кровать и вернулся к своим обязанностям.
Двигатель шаттла взревел в последний раз и отключился. Несколько секунд Феррол сражался с обычной в такой ситуации тошнотой — пока организм приспосабливался к свободному падению. На этот раз процесс приспособления продолжался чуть дольше обычного: ему редко приходилось осуществлять перелеты в состоянии такой усталости.
Он вздохнул и огляделся. Пилоты сенатора называли этот корабль «шаттлом», хотя они могли бы употребить и слово «яхта». Яхта богатого человека, переделанная якобы для общественных нужд, с несколькими рядами кресел, привинченных к полу в помещении, которое когда-то, скорее всего, служило столовой, конференц-залом или чем-то в этом роде. Переделки мало что изменили в общей атмосфере — регулируемые во всех возможных вариантах кресла с индивидуальной, встроенной игровой системой вряд ли походили на стандартные антиперегрузочные койки, выпускаемые для нужд Звездного флота. Прислушиваясь к бурчанию в животе, Феррол угрюмо спрашивал себя, не отрываются ли сенаторы, летающие в таких шикарных условиях, от реального мира. Все вокруг говорило об этом.
— Старший помощник Феррол?
Феррол вскинул глаза — и только потом понял, что голос исходит из спинки его кресла.
— Да?
— Капитан Мендес приветствует вас, сэр, и приглашает пройти на капитанский мостик, когда вам будет удобно.
Феррол сдвинул брови. Что-то не так?
— Уже иду.
Он нашел застежку, расстегнул ее, выждал пару секунд, пока ремни втянулись в специальные пазы и кресло снова стало гладким. Он заметил, когда входил, что от мостика его отделяли два помещения: сначала, если считать отсюда, комната подготовки, потом чулан — его, похоже, после переоборудования яхты не использовали. Выбравшись в проход, Феррол оттолкнулся и поплыл к двери.
