— Вы слишком скромны. — Взгляд Романа, казалось, обшаривал лицо Феррола. — Человек, на долю которого выпало быть за старшего во время такого удивительного события, как первый случай рождения звездного коня в неволе… такой человек, безусловно, достоин большего, чем просто сноска.
Феррол заставил себя посмотреть капитану в глаза.
— Полагаю, Со-нгии доложил вам, что незадолго до знаменательного события я грозился убить их?
Выражение лица Романа не изменилось.
— Не в таких выражениях, однако постепенно в ходе общения с темпи я обучаюсь, так сказать, искусству читать между строк. Не хотите поделиться со мной, почему?
— Почему я угрожал им? Ну а как иначе, если они тупо твердили мне, что я должен уничтожить наш билет на выход из этого ада, и при этом не потрудились дать никаких объяснений, зачем это нужно?
— Они ничего не объясняли, потому что не могли, — заметил Роман. — Все попытки темпи разводить звездных коней до сих пор заканчивались неудачей.
Феррол пожал плечами. Возможно; с другой стороны, ему никак не верилось, что у темпи не было догадок о том, что должно произойти, пока выпуклость в боку Пегаса не сделала объяснение очевидным.
В конце концов, слово «роды» произнесли именно темпи, и в нем улавливался намек на сходство между процессом размножения звездных коней и отрывом льдины от айсберга[1]. Для Феррола это означало, что где-то когда-то они все-таки были свидетелями рождения звездного коня. По этой причине, возможно, и о физиологии «заболевания» Пегаса у них были кое-какие соображения… что Рин-саа неизменно отрицал. Все это было недоказуемо, конечно; по крайней мере, на борту «Дружбы».
— Дело в том, сэр, — сказал Феррол, — что у меня не было способа выяснить, правы они, ошибаются или намеренно обманывают меня. Может, они готовили что-то типа ритуального массового самоубийства и хотели прихватить нас с собой.
— Хотя в итоге выяснилось, что они оказались правы, — заметил Роман.
— На этот раз, да. Но и при этом кое-кто из нас едва не умер.
— Да, я читал предварительный медицинский отчет, — спокойно сказал Роман. — Задним умом все крепки, и теперь ясно, что нам следовало оставить вам что-нибудь типа защитного или отражающего материала. Но, конечно, нам никак не могло прийти в голову, что вы обменяете восьмисотметрового звездного коня на стометрового детеныша.
Феррол почувствовал, как его «взъерошенные» нервы понемногу приглаживаются. По-видимому, Роман не стремился к конфронтации, просто хотел выслушать его точку зрения по поводу всего происшедшего.
— Да, сэр. Нам просто исключительно повезло — мы смогли освободить Пегаса и накинуть сеть на Младшего до того, как они успели сориентироваться и прыгнуть куда-нибудь вместе.
— Да, на Со-нгии произвела впечатление быстрота, с которой действовали ваши люди. — И снова взгляд Романа впился в лицо Феррола. — У него сложилось впечатление, будто вы точно знали, как и что нужно делать.
— Как я уже сказал, это было везение. И хорошая команда, умеющая работать в открытом космосе.
Если капитан надеялся услышать признание Феррола о его прошлой браконьерской деятельности, он, надо полагать, остался разочарован.
Впрочем, если так оно и было, он не подал вида.
— И с какой же целью, освободив Пегаса, вы ловили Младшего? — продолжал допытываться Роман.
— Я подумал, что проблемы Пегаса были связаны не только с процессом родов, но и с пребыванием в районе звезды, которая вот-вот станет новой, — ответил Феррол; это не совсем соответствовало действительности, но звучало достаточно правдоподобно. — Значит, был шанс, что только что появившийся на свет Младший сможет совершить Прыжок и увезти нас оттуда.
— Авантюра. Таков наш подход к жизни, мне кажется. Мы прикидываем шансы, насколько сумеем, а потом бросаем кости и смотрим, что получится. — Он перевел взгляд на обзорное окно и окутанного сетью Младшего. — В данном случае мы, похоже, сорвали банк.
Феррол тоже так считал.
— Между прочим, где мы сейчас? — спросил он.
— Незначительная система на полпути. Прыгнуть сюда Младшему было быстрее и легче. Красный карлик с парой замерзших планет… ничего интересного. Пару дней мы покружим вокруг звезды, чтобы как следует сориентироваться, а потом, как предлагает Кеннеди, совершим подряд два Прыжка — сначала к Сириусу, а затем к Соломону.
— Хорошо. — Феррол осторожно встал, стараясь сохранять равновесие при ускорении в пять десятых g, которое развивал Младший. — С вашего позволения, я хотел бы заняться отчетами.
— Отчетами? Чьими отчетами?
— Группы Ловри, конечно. Такова стандартная процедура в подобных ситуациях — по свежим следами выслушать и записать их отчеты. И раз уж вы назначили меня офицером связи на нашем корабле, мне и следует этим заниматься.
— Ну, я имел в виду немного другое, давая вам это поручение, — нахмурившись, ответил Роман. — К тому же после всего, что вы перенесли, вам следовало бы провести оставшуюся часть полета на больничной койке или, на худой конец, в собственной постели.
— Ценю вашу заботу, сэр. — Феррол постарался, чтобы в его голосе прозвучали нотки профессиональной гордости. — Только позвольте напомнить, что всем остальным на борту корабля — включая самого капитана — последние четыре дня тоже дались нелегко.
Губы Романа тронула еле заметная улыбка.
— Принимаю к сведению, — уступил он и повел плечами, стараясь, как подумал Феррол, расслабить все еще напряженные плечевые мышцы. Ферролу рассказали о полете к Шадраху на двенадцати g: событие, которое, несомненно, тоже войдет в историю. — Прекрасно, старший помощник. Меньше всего сейчас мне хочется спорить с кем бы то ни было. Если вы горите желанием заняться отчетами, дерзайте.
Феррол выслушал множество отчетов, прежде чем нашел нужного человека, который, как он знал, Должен был находиться среди опрошенных.
Звали его Чеслав. У Ловри он занимался оборудованием.
— Я уж боялся, что сенатор просто бросит меня на растерзание львам. — Лицо у него подергивалось, и он затравленно оглянулся уже в пятый раз с того момента, как Феррол выключил записывающее устройство. — Предоставит мне выпутываться в одиночку.
— Очевидно, это не так, — сказал Феррол. — Я бы сказал, даже слишком очевидно. Сообщение о ваших затруднениях поступило за подписью адмирала Марковы с тридцатичасовой задержкой. Он мог с тем же успехом обнародовать все и предложить официально отступиться от вас.
Чеслав снова оглянулся, явно жутко нервничая; в широко распахнутых глазах появилось виноватое выражение.
