Вокруг «Грозного» сверкали тысячи молний, гремели раскаты грома, пылало небо. А он несся среди этих ослепительных вспышек, ежеминутно рискуя быть расщепленным, идя на верную гибель.
Робур стоял все в той же позе. Положив одну руку на руль, другую - на регулятор, он направлял сильно взмахивавшую крыльями машину от тучи к туче, в самую гущу грозы, туда, где электрические разряды происходили особенно часто.
Надо было броситься на безумца, помешать ему мчать свой аппарат в это воздушное горнило. Надо было заставить его спуститься и найти под водой спасение, которое было уже невозможно ни на поверхности моря, ни в воздушном пространстве. Только там, в глубине вод, он мог бы в полной безопасности переждать, пока эта грозная схватка стихий придет к концу.
И вот все мои инстинкты возмутились. Чувство долга властно заговорило во мне. Да, это тоже было чистейшее безумие, но мог ли я не попытаться задержать преступника, которого моя страна поставила вне закона, который угрожал своим страшным изобретением спокойствию всего мира, - мог ли я не схватить его за плечо и не отдать в руки правосудия! Ведь я же Строк, главный инспектор полиции Строк!.. И, забыв, где я нахожусь, забыв, что я один против троих над бушующим океаном, я кинулся на корму и, стараясь заглушить грохот бури, вскричал, бросаясь на Робура:
- Именем закона, я...
Но в эту минуту «Грозный» вздрогнул, словно пронзенный электрическим током. Весь его остов затрепетал, как трепещет человеческое тело под действием электрического разряда. И, получив удар в самый центр корпуса, «Грозный» со сломанными крыльями, с разбитыми турбинами упал с высоты тысячи с лишним футов в глубь Мексиканского залива.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Последнее слово остается за старой Грэд
Когда я очнулся, - сколько часов я пробыл без сознания, не знаю, - группа матросов, своими заботами спасших мне жизнь, окружала койку, на которой я лежал.
У изголовья моей постели стоял офицер. Увидев, что я пришел в себя, он начал задавать мне вопросы.
Я рассказал все... да, все! И мои слушатели решили, должно быть, что перед ними несчастный, к которому вернулась жизнь, но - увы! - не вернулся рассудок.
Я находился на борту парохода «Оттава», оказавшегося в Мексиканском заливе по пути в Новый Орлеан. Убегая от бури, экипаж увидел обломок, за который я уцепился во время воздушной катастрофы, взял меня на борт.
Таким образом; я был спасен, но Робур-Завоеватель и его два спутника кончили свою полную приключений жизнь в волнах залива. «Властелин мира», пораженный той самой молнией, которой он осмелился бросить вызов посреди воздушного океана, исчез навсегда и унес с собой тайну своего изумительного изобретения.
Спустя пять дней «Оттава» приблизилась к берегам Луизианы и утром 10 августа вошла в порт.
Распрощавшись с экипажем парохода, я сел в поезд и поехал в Вашингтон, который уже столько раз отчаивался увидеть.
Разумеется, прежде всего я отправился в департамент полиции, желая первый свой визит нанести мистеру Уорду.
Можно себе представить, как удивился и обрадовался мой начальник, когда я вошел к нему в кабинет! Ведь после донесения моих спутников у него были все основания считать меня погибшим в озере Эри.
Я рассказал ему обо всем, что произошло со дня моего исчезновения, - о преследовании миноносцев на озере, о полете «Грозного» над Ниагарским водопадом, о пребывании в котловине Грейт-Эйри и, наконец, а катастрофе над Мексиканским заливом... Таким образом, он узнал, что аппарат, созданный гением Робура, мог передвигаться не только по земле и воде, но и в воздушном пространстве.
Создатель такой машины, пожалуй, и впрямь имел право назвать себя «Властелином мира». Ведь аппарат его несомненно представлял угрозу для общественной безопасности, ибо у людей не было достаточных средств, чтобы с ним бороться.
Но гордыня этого необыкновенного человека, постепенно возрастая, толкнула его на борьбу с самой грозной из стихий, и то, что я вышел из этой ужасной катастрофы здравым и невредимым, было просто чудом.
Мистер Уорд не верил своим ушам.
- Как бы там ни было, дорогой Строк, - сказал он мне, - вы вернулись, и это главное. После этого знаменитого Робура теперь вы станете у нас героем дня. Надеюсь, что слава не вскружит вам голову, как вскружила этому сумасшедшему изобретателю.
- О нет, мистер Уорд, - ответил я, - но согласитесь, что никогда еще человек, жаждущий удовлетворить свое любопытство, не проходил ради этого через столько испытаний.
- Согласен, Строк! Вы открыли тайну Грейт-Эйри, открыли тайну превращений «Грозного». Жаль только, что секрет изобретения этого «Властелина мира» навсегда исчез вместе с ним.
В тот же вечер все газеты Соединенных Штатов поместили подробное описание моих приключений. В достоверности их никто не усомнился, и, как предсказал мистер Уорд, я сделался героем дня.
«Благодаря инспектору Строку, - писали в одной газете, - американская полиция побила рекорд. В других странах полиция, с большим или меньший успехом, действует на суше и на море, между тем как американская пустилась преследовать преступника в глубь озер и океанов, более того, - в заоблачные сферы».
Как знать, быть может в конце нашего века то, что сделал я, преследуя «Грозный», и о чем рассказал здесь, станет самым обычным делом для моих будущих коллег...
Легко себе представить также, какую встречу мне устроила моя старая служанка, когда я пришел к себе догмой на Лонг-стрит. Увидев меня - или мой призрак? - бедняжка чуть было не отдала богу душу. Потом, выслушав мой рассказ, она прослезилась и возблагодарила провидение, спасшее меня от стольких бед.
- Ну, сударь, - сказала она под конец, - теперь вы видите, что я была права?
- Права? Но в чем же, милая Грэд?
- Да вот насчет того, что в Грейт-Эйри живет сам дьявол.
- Так ведь этот Робур вовсе не был дьяволом.
- Ну так что ж! - возразила старая Грэд. - По-моему, он был ничуть его не лучше.
1904 г.
Перевод с французского Г. А. Велле под редакцией М. В. Вахтеровой
Иллюстрации художника П. И. Луганского
Собрание сочинений в 12 т. Т. 11., М., Государственное Издательство Художественной Литературы, 1957
Путник шел один среди ночи. Он пробирался, как волк, между глыбами льда, нагроможденными холодом долгой зимы. Штаны на теплой подкладке, тулуп из телячьей шкуры, шапка с опущенными наушниками плохо защищали странника от свирепого ветра. Руки и губы у него потрескались и болели. Кончики окоченелых пальцев были, как бы зажаты в тиски. Он брел, в кромешной тьме, под низко нависшими тучами, грозившими разразиться снегом. Хотя уже начинался апрель, но на пятьдесят восьмой параллели стояла еще зима. Человек упорно все шел и шел. Остановись он ненадолго, и, возможно, у него не хватило бы сил продолжать путь.
