Невыносимое беспокойство не давало ей уснуть. И боль в груди - Светлана не понимала причины этой боли. Поэтому она не спала и, нервно разминая сигарету длинными пальцами, думала о своей жизни. Она думала о странном человеке, которого знала по Академии, о рыжем удивительном человеке по имени Кашка, и о его друзьях. Она думала и о книгах, и постоянно скакал перед ее внутренним взором белый сверкающий всадник в ночном небе. Выходит, за этой тихой книжной реальностью стоит что-то большее?
Выходит, не так уж много в этом мире зависит от генеральных секретарей, добычи угля и зерна, от стратегических ракет и дипломатических интриг...
Света соскочила с подоконника, пальцами затушив сигарету. Она села к столу и быстро стала писать на листе бумаги.
Белый всадник грядет
Над ночною землей.
Вспыхнет огненный факел
Зари неземной.
Прикасается страшно и странно
К нашей коже неведомый мир.
Он невидим, неслышим, но явно
Он вползает в пространства квартир.
Баррикады громоздких вещей,
Затхлой пыли тяжелый рассадник,
Только белый сверкающий всадник
Разорвал перекрестье цепей.
Он летит над заснувшей землей,
И в руке его меч пламенеет,
Кто увидит, поймет и успеет,
Тот наследует мир золотой.
Белый всадник взлетел
Поднимайся, смотри!
Это огненный факел
Чистейшей зари.
Прошла ночь, и наступила вторая, и третья. Когда пришла третья полночь, мы почти касались спиной белой стены Замка. Теппелы как-то затихли. Мне удалось лечь поспать прямо на земле, поспать часа два, и когда меня разбудили, и я встала в цепь (сверкающая цепочка света среди кромешной тьмы), стало уже ясно, что больше спать не придется.
Мы видели их лица - совсем близко. Непонятные, чужие лица, глядящие как в прорези масок глаза. Мы слышали даже щелчки, когда они меняли отработанные магазины. Они сидели и стояли на земле, переговаривались, пили из фляжек, постреливали в нашу сторону. Но смотреть на них не хотелось. Я вдруг стала думать о том, прежнем, в которого я была влюблена. Мог бы он стоять среди нас? Да, мог бы, он и стоял тогда на площади во имя какой-то своей, нам, может быть, не совсем понятной, а может быть, и совсем такой же как у нас цели. И вдруг... смешно, но я почувствовала, что он и сейчас стоит рядом со мной. Даже свет моего карроса колыхнулся и вспыхнул ярче. Я только видеть его не могла, но он был рядом.
Я ощущала его так же явственно, как Дана, Виктора, Кашку, а потом я ощутила и других, незримых - и они стояли за нами, хоть я не знала даже их имен. На какой-то миг даже надежда всколыхнулась во мне - может быть, не все еще потеряно? Если бы, если бы это ощутили все... Но тут затрещали выстрелы, и мне пришлось полностью сосредоточиться на щите. Теппелы предприняли новую атаку.
Краем глаза я видела - кто-то упал там вдалеке, слева от меня, и тут же другой занял его место. Пока еще есть кому заполнять бреши в цепи... Долго ли еще?
Подъем сил вновь сменился упадком. Никто, кажется, не стоял больше рядом со мной, и тупо я смотрела в пространство разреженного света. Но и теппелы немного поутихли. Я вдруг почувствовала, как затекает рука, как ноги не держат и ломит затылок. Вдруг я очутилась в ветреном темном пространстве, и никого вокруг не было, и так тянуло вниз, в мягкое, уютное болото - лечь, заснуть... "И видеть сны, быть может", - от этой фразы я словно очнулась. Почти физически я ощущала за своей спиной ворота Замка. Скосив глаза, слева от себя я видела Полтаву, в стареньких джинсах и хайратнике, желтоватый свет потоками струился от ее карроса, стояла она, чуть расставив ноги, внимательно глядя вперед.
Справа от меня стоял Виктор, легко и свободно вскинув каррос. Казалось, он совсем не знает усталости. За ним я хорошо различала Дана - по яркому, ровному, весело бьющему свету. Дан стал как будто спокойнее и веселее. От него не зависело более ничего. Невероятными усилиями он удерживал теппелов две недели, он не спал, носился по всей цепи, меняя людей, отдавая приказы об отходе или наступлении, сам то и дело вставая в цепь. Каждый метр земли давался теппелам с огромным трудом. Все мы видели, как велика была работа Дана в эти дни, но и это не спасло нас и Королеву. Не могло спасти. Теперь Дан стоял в последнем бою, рядом со всеми - и что он мог сделать теперь?
Что могла сделать даже сама Королева? Я видела и ее, она стояла рядом с Даном, свободно вскинув правую руку. Прекрасные волосы ее струились на белое платье, и платье, и лицо ее сияли во тьме, а с ладони лился ослепительный мощный поток лучей. И только теперь я видела, что в руке ее не было карроса...
Атаку они начали на рассвете. Перестояв ночь, мы уже не ожидали этого, и когда небо посветлело над нами, расслабились, ожидая привычного дневного отдыха. Но вместо этого автоматы их затрещали, и с бранью они двинулись к самой границе световой завесы. И завеса, как бывало уже не раз, подалась и дрогнула. Мы уже почти ощущали их дыхание на своих лицах. Помню, что я посмотрела в небо. И там были только тучи, как обычно, там было серо и сыро, и в отчаянии я подумала: увидеть бы только солнце! Один разик еще увидеть солнце.
И в этот момент, там, за преградой света, появились эти существа... Я видела их раньше, однажды, и как тогда, ужас ледяной рукой схватил сердце. Но тут же я справилась с собой. Бояться нечего... Смерть избавит меня от этого ужаса. Я поняла вдруг, что ограда Замка - вот она , и оперлась спиной. Стоять стало легче - надолго ли? Вот она, смерть... Ну что ж, мы умрем только однажды, наши души чисты. Вот только что будет, когда Они войдут в Замок, в Поселок, за Черту... Но что мы можем сделать, что? Что мы можем сделать? Кажется, я в бреду. Боже мой, какие у них страшные... Именно подробности, неописуемые подробности. Я не могу, не могу их видеть... Дан? Легкая, успокаивающая волна коснулась меня... У него еще есть на меня силы. Надолго ли хватит наших сил? Ведь это - уже все... Может быть, и цепи давно уже нет, и только наш обрывок еще держится - мы у Ворот, в Ворота им не пройти... пройдут по нашим трупам. Два метра тусклого света - и черные дырочки дул, и рожи, рожи. Вот так и приходит смерть. Не веришь в нее, не ждешь, и главное - уже нет сил что-то сказать, как-то достойно встретить ее, а просто сейчас повалишься на землю и заснешь наконец... Я поймала себя на том, что рассматриваю лица теппелов - не тех Существ, а людей, стоявших против нас. Обыкновенные лица. Только один из них... Он выше других и крепче, и... он не человек. Он стоял напротив Королевы, весь в черном, и страшный лик его, словно изъеденный пламенем, и глаза, налитые кровью. Не было оружия в его руках, но сосредоточившись, я ощущала физически волны тоски и боли, черные волны, и летели они на Королеву... Он стоял уже в свете карросов, карросы были бессильны против него, и злобный смех щерил его рот, и страшно сверкали зубы на темном лице. Потом я увидела Королеву, и увидела, что сил больше нет и у нее, что лицо ее слилось в одно белое пятно с платьем, и она шатается, и свет еще бьет из ее ладоней, но... Черный Человек пил ее кровь, и еще немного - она упадет, а вместе с ней конец придет и нам. Нам и минуты не выстоять против Черного Человека. Свет моего карроса бился неровно, то вспыхивая в последнем порыве, то почти угасая. Так же было и у других. Только Дан еще держался, и рядом с ним - Королева.
