— Все живы, — доложил он. — Только напуганы очень. Но не падают духом, говорят, даже не сомневаются, что их найдут. Нет, Званцев, я все-таки молодец, а? Лихо вытащил кролика из шляпы?
— Не томи, Митроха, — не выдержал вулканолог. — Как ты их обнаружил?
— Это вам, людям, нужна ослепительная догадка, — сказал робот. — А я просто начал перебирать варианты. Понимаешь, Званцев, у луноходов есть клапан, через который из машины удаляются излишки углекислого газа, который образуется при дыхании людей. Я даже обрадовался, что конструкторы замкнутую систему не установили. А вместе с продуктами человеческого дыхания машина избавляется… от чего, Званцев, она может избавляться? Главное — этого нет в лунном грунте.
— Водяной пар? — догадался Стариков.
— Видишь, Званцев, твой коллега более догадлив, — назидательно сказал Митрошка. — Так кто из нас Митрофанушка? Мне только оставалось просмотреть все участки и выделить тот, где обнаруживались следы воды. Все остальное — дело техники.
Видно было, как робот выпрямился, глядя куда-то вдаль.
— А вот и спасатели приближаются, — сообщил он. — Мы свое дело сделали, пусть теперь они ишачат. Ты, Званцев, как знаешь, а я лично до вечера ничего делать не буду. Все равно к Церексу мы сегодня не пойдем. Тебя просто не отпустят. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я приму стаканчик свежего электролита и сяду пересчитывать запятые и точки в Британской энциклопедии?
— Он это серьезно? — удивился Стариков.
— Вы про электролит или про точки с запятыми? — лукаво поинтересовался Дом.
Званцев нашел ее при исследовании Ключевской сопки.
Если точнее, то углядел ее глазастый робот Митрошка, а Званцеву досталось только наклониться и подобрать странную полупрозрачную с розоватыми отливами статуэтку, изображающую изогнутую ящерку. Мастер постарался: маленькие черные коготки, чешуйки на теле и глаза ящерки были выполнены так искусно, что создавали полное впечатление живых. Званцев никак не мог отделаться от ощущения, что ящерка наблюдает за ним. Она смотрела на него — гибкая, стремительная, готовая пуститься в бегство.
— Кварц, — заключил Дом. — Кварц, окрашенный окислами железа.
— Кто ее смастерил? — подумал вслух Званцев. — Для камчадалов — слишком искусно.
— А ты хрустальные черепа вспомни, которые когда-то в южной Америке нашли, — посоветовал Дом. — Помнишь, они тоже из единого куска кварца сделаны. И тоже про них говорили, что невозможно их было изготовить при существовавших в Америке технологиях. Но ведь изготовили! Из единого куска, хотя все специалисты единодушно утверждают: кварц таким образом обработать нельзя. А шлифовкой этого можно было добиться лишь за сотни лет. И все-таки кто-то это сделал. И потом, кто тебе сказал, что это местное изделие? Возможно, здесь кто-то побывал до нас. И просто потерял эту штуку. А вы с Митрошкой нашли.
— Просто у тебя получается, — сказал Званцев, стоя у окна и разглядывая живописный пейзаж, возможный лишь на Камчатке. — А мне чудится в этой ящерке какая-то загадка. Раньше что-нибудь подобное находили? Да еще в кратере действующего вулкана.
— Я таких материалов не нашел, — сказал Дом.
— Плохо искал, — вмешался в разговор робот Митрошка. — Я тут тоже немного в Сети полазил. Была находка. И не похожая, а точно такая же. Только довольно давно, еще в середине двадцатого века. Геолог Заостерцев при исследованиях Горелой сопки. Здесь же, на Камчатке. Упоминание об этом сохранилось, вероятно, лишь благодаря оригинальной гипотезе доктора А.А.Малахова, высказавшего утверждение, что люди имеют дело с иной формой жизни на кремниевой основе.
— Бред, — решительно выступил Дом. — Плавиковая кислота вместо воды, высокая температура, необходимая для существования… Это слишком сложно, чтобы оказаться правдой. Красивая гипотеза, Митрошка, не более.
— А это как посмотреть, — возразил робот. — Вчера еще некоторые деятели от кибернетики именно так о нас с тобой и отозвались бы. Техноморфизация казалась просто нереальной. Но мы-то с тобой существуем!
— Вот именно, — сказал Дом, — существуем. Кухарками, транспортными средствами, а свежую информацию почерпнуть некогда.
Ящерка смотрела на Званцева.
Вулканолог взял ее в руки и еще раз поразился искусству мастера. Ящерка и в самом деле казалась живой.
— Кончай спор, — объявил он. — Митрошка, мы с тобой идем на охоту.
— А я малинки нащиплю, — тут же отозвался Дом. — Тут у меня с левой стороны такие заросли! Я вчера двух медведей спугнул.
В воздухе пахло можжевельником, и от реки тянуло прохладой.
— Зря ты, Званцев, его поддержал, — проворчал Митрошка, осторожно ступая вслед вулканологу. — Подумаешь, температура! В жерле вулкана, да поближе к лаве — там ей только и жить. Помнишь, где мы ее нашли? У свежего выхода лавы. Заигралась, а в глубину уйти не успела.
— Ты по сторонам посматривай, — предупредил Званцев. — А то мы без трофея домой вернемся. А я уже нацелился на рябчика, не хочется разочаровываться.
— Вот так, — сказал робот. — Два миллиона гигабайт памяти, способности такие, что другим и не снились, а тебя держат за охотничью собаку. Ты мне еще «фас» скажи!
Званцев промолчал.
Осень брала свое. Было уже морозно, на камнях, рассыпавшихся вдоль ручья, появился первый лед, и надо было соблюдать осторожность, чтобы не поскользнуться.
— И ничего необычного в этом нет, — услышал он за спиной голос Митрошки. — Кремний вполне мог заменить углерод. Я тебе даже схему замещения могу нарисовать. И вообще, я читал книгу, там один профессор, из вас, между прочим, из людей, пытался неуязвимых солдат создать и проводил опыты по замещению в клетках человека углерода на кремний.
— Так это, Митроха, фантастика, — терпеливо объяснил вулканолог. — Пишут люди, дурят бедных роботов. Книжка небось старая?
— В двадцатом веке написана, — признался робот.
— С тех пор наука далеко ушла, а между прочим, твой корпус из сверхпрочного пластика клепали, но это не помеха всем твоим метаморфозам.
— И я о том же! — сказал робот.
— Выкинь эту чушь из головы, — приказал Званцев, но тут ему стало не до поучений — из кедровника подали голоса пестрые рябчики. — Слышишь?
— Я всегда говорил Дому, что нет в тебе полета фантазии, — вздохнул робот. — Сиди уж, охотничек, сам схожу, ты мне только всю дичь распугаешь!
Вот в стремительности и точности реакции Митрошке равных не было. В этом Званцев еще раз убедился, когда робот вернулся обратно.
