Я, кстати, в этом не самый продвинутый пользователь. Куда активнее, к моему удивлению, оказалась Светлана. У нее серьги не просто реагируют на различные симптомы, но и начинают бить током или раскаляться, когда в крови поднимается уровень сахара. Единственный способ избавиться от боли в мочках – срочно сделать укол инсулина.
Еще дальше пошли в фирме, где работает Леонид. Там все служащие начинают чувствовать головную боль, когда срываются сроки контрактов, когда фирма работает неэффективно или когда работники слишком много шарят в Интернете в поисках новой порнухи, пренебрегая работой. Так сказать, коллективная ответственность на новом уровне.
Я вырулил на шоссе, автопилот взял управление, машина понеслась на большой скорости. На панели быстро сменяются цифры, мелькает координатная сетка: комп получает все данные о движении на дорогах, выбирает маршрут, заранее избегая пробок. Вспыхнул экранчик, появилось смеющееся лицо Светланы.
– Привет, – сказала она. – Вижу по маячку, тебя несет в моем направлении… Я иду по Скобелевской, сейчас перехожу на Изюмскую…
– А потом куда? – спросил я.
– В центр, в офис.
– Подхвачу тебя через три минуты, – сказал я.
Экран услужливо высветил мигающую точку, машина начала плавно переходить из восьмого ряда в седьмой, шестой и передвинулась в крайний правый как раз, когда Светлана подошла к обочине. Ей хоть и сорок девять, если не ошибаюсь, а все так же хороша, нет… лучше, чем двадцать лет назад. На нее оглядываются, особенно мужчины, женщины косятся с ревнивой злостью. Светлана обнажена до пояса, золотые волосы крупными локонами падают на загорелые плечи, крупная грудь красиво и дразняще нацелена вперед ярко-алыми сосками, пояс перехвачен тонким ремешком, в пупке золотом горит крупная капелька пирсинга.
Вообще-то моду ходить в летнюю жару обнаженными до пояса ввели юные лолиты, им вроде бы по возрасту еще можно, хотя и на грани, затем переняли девушки, что на дискотеках и вечеринках охотно откликались на призыв показать сиськи, наконец начали появляться вот так, раскованно, взрослые женщины, что сумели сохранить фигуры благодаря диетам и шейпингу, или же те, кто пользуется имплантантами.
Машина остановилась, я не стал выходить и распахивать дверцу, Светлана пренебрегает такими церемониями, а через мгновение она скользнула на сиденье рядом, обдав меня волной роскошных духов и запахом чистой свежей кожи.
– Ого, – сказал я, – ты совсем бизнес-леди!
Она засмеялась.
– Это комплимент, упрек или…
– Комплимент, комплимент, – сказал я поспешно. – Даже не комплимент, какой комплимент, это бизнес-леди комплимент, а ты как звезда на вершине елки!
– Это значит, – спросила она с подозрением, – у меня в заднице хвоя?.. Эх, хотя бы проверил когда… Володька, целую вечность тебя не видела! Жизнь все усложняется, времени на все не хватает, мы уже и встречаться стали не так часто, а как клялись сохранить нашу дружбу навеки… Ты, говорят, совсем крупным начальником стал?
Я помотал головой.
– Какое там! Просто работы наваливается все больше и больше. А чтобы ее делать, мне дают больше людей, вот и все.
Она поинтересовалась:
– Оклад растет тоже?
– Да, – ответил я, – но мне вообще-то и предыдущего хватало. Если на жизнь.
– А на что-то большее?
– На это денег пока не хватает, – ответил я прямо. – Да и вообще…
Она не поняла, почему мое лицо потемнело, а голос изменился, однако женское чутье заставило помолчать тактично, затем спросила:
– Ты что, совсем за руль не берешься? Мы идем на такой скорости, что дух захватывает… Что у тебя за машина?
– Корпоративная, – ответил я. – Для совета директоров с разными наворотами, тюнингом. Я в совет не вхожу, но руководство посчитало, что и мне такая не помешает.
– Ценят, – определила Светлана. – Страшатся потерять такую голову. Ну, сама машина ни во что не врежется, а как насчет других? Вдруг кто заснет за рулем?
Я помотал головой.
– Бортовой компьютер связывается со всеми машинами в радиусе километра и отслеживает их движения, маневры, перестроения. Если другой попрет на опасное столкновение, мой перехватит управление и отвернет его машину в сторону.
Она восхитилась:
– У тебя такой высокий приоритет? А ты скромничаешь!.. Недаром Жанна говорила, что ты идешь в гору. Мол, Володьку теперь ничего больше не интересует: ни женщины, ни выпивка, ни азартные игры, ни развлечения, весь в работе, в работе, в работе… Тебя в самом деле ничего не интересует?
Она вздохнула, высокая грудь поднялась, мягко колыхнулась, напоминая, что вовсе не вырезана из дерева, а на ощупь в моих ладонях будет горячей и мягкой.
– Не провоцируй, – предупредил я. – Может быть, мы только потому и остаемся близкими друзьями, что обходимся без совокупления? Казалось бы, что такой пустячок в нынешней жизни: трахались или не трахались – ерунда, но эта ерунда почему-то портит, осложняет…
Она вздохнула, отвернулась и начала смотреть в окно. Ближе к Центру все больше людей в очках, немыслимое зрелище еще три года тому, когда в России сделали последнюю операцию по исправлению зрения. Судя по очкам, если уж прибегают к усовершенствованной реальности, то берут самые дорогие и навороченные модели. Это Россия – все или ничего. Эту тенденцию помню еще по мобильникам: в то время как в США, к примеру, покупали чаще всего дешевые модели, а дорогие – в строгом соответствии с процентом миллионеров, то в России все старались взять самые шикарные, хотя половиной функций никогда не пользовались.
Перед зданием правительства небольшая группа демонстрантов шумно требует запрета очков, искажающих действительность. Светлана следила за ними, поворачивая голову, пока мы не свернули на другую улицу.
– Симпатичные люди, – сказал она со вздохом. – Они мне нравятся.
– И мне, – ответил я.
Она посмотрела с удивлением.
– Но ты же носишь эти самые очки!
– Ну и что? – возразил я. – Мне же нравятся вон голуби на деревьях, рыбки в аквариумах…
– А эти что, рыбки?
– Примерно, – согласился я. – Такие же… дикие. Хоть и не хищные. Такие же не совсем разумные. Во всяком случае, только человек может смотреть на мир как на усовершенствованный хотя бы программными средствами. А вот рыбки, птички и вот эти… «зеленые» – не могут. Они смотрят и видят необработанный вещественный мир.
Она всплеснула руками.
– Володя, но это же наш мир!
– Обработанные алмазы стоят дороже, – ответил я. – И выглядят красивее. Правда, тогда алмазы уже не алмазы, а бриллианты. Так вот я предпочитаю бриллианты.
Она прикусила губку, посматривала в окно на пешеходов, а когда остановились перед красным светом, внимательно следила, кто какие очки носит, а кто идет без очков вовсе.
