- Мы с тобой, - ответили остальные.
- Мужайтесь, мы будем победителями, - продолжал Джемс.
- Почему ты так уверен? - спросил Райт.
- Среди ночи серебристый голосок мне твердит: "Боритесь, я вам помогу", - ответил Джемс.
- Ну, а мне тайный голосок твердит: "Есть хочу!" - серьезно добавил доктор.
Все засмеялись, и настроение сразу переменилось.
XII
На другой день, отказавшись под каким-то предлогом от увеселительной прогулки, Джемс с друзьями отправился к склепу. Время было за час до захода солнца.
На ступенях, у ног статуи, нашли приготовленные Джемсом инструменты: лом, кирки для отбивания кирпичей, щипцы для отвинчивания гробовой крышки, осиновый кол, фонари. Статуя была отремонтирована и стояла на своем месте, с большим трудом ее сняли, еще с большим трудом открыли подъемную дверь. Джемс с фонарем спустился первый, за ним остальные.
В склепе была полная темнота, так как расщелина в скале была тщательно заделана. Когда осветили стену, где, по словам доктора, надеялись увидеть белую мраморную доску с надписью: "Фредерик и Мария из знаменитого рода графов Дракула", то остановились пораженные.
Вместо белой мраморной доски чернело два углубления. Гробы же исчезли!
Доктор протер глаза! До сих пор на все затеянное он смотрит как на шалость школьников, теперь впервые он почувствовал холодок в сердце. Разве не сам он, своими собственными глазами, видел мраморную доску, да вот она и стоит в углу. Где же гробы? Кто и зачем мог их взять?
- Опоздали! - проговорил Джемс, и голос его сорвался.
Молча выбрались из склепа, и все привели в порядок.
Все как-то почувствовали нешуточность предприятия и невольно молчали.
Первым очнулся Джемс.
- Вперед наука, не говорить в таких местах, где легко могут подслушать, лучше всего говорить на закате солнца, как сейчас.
Дело осложнилось, приходится искать.
- Странно, однако, то, что без ведома Гарри такие вещи не делаются, а прежде он не имел от нас секретов, все его распоряжения были нам известны, - задумчиво прошептал доктор.
- А главное то, если он умолчал, то спрашивать его нетактично, да и чем объяснить, что мы спускались в склеп, - прибавил Джемс.
- Стойте, тут без Смита не обошлось, а я его приструню, - оживился Джемс. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но Джемс ошибся. На этот раз и дело оказалось не так просто.
Смит был занят устройством ночного праздника на озере и пропадал по целым дням.
Наконец Джемс поймал его. Но на окольные вопросы управляющий отвечал или уклончиво, или шутливо, а на прямой запрос серьезно сказал:
- Обратитесь к мистеру Гарри, я же ничего сказать не могу. Джемс сообщил свою неудачу товарищам, и было решено пока молчать.
XIII
Карл Иванович принес Джемсу пачку бумаг: тут были большие листы в виде писем, были небрежно оторванные полулистики и клочки, сложенные треугольником, как складывают маленькие записочки.
- Это я собрал по столам в Охотничьем доме, - сказал старик, - как по почерку, так и по подписи на некоторых они писаны молодым графом Дракулой и, видимо, посылались его другу в лесной дом. Тут много пустых, вроде приглашения к чаю или завтраку, но, как кажется, есть и интересные. Вот, мистер Джемс, посмотрите их, вот хотя бы этот.
Это был большой, кругом исписанный лист, даты на нем не было.
Джемс начал читать про себя:
"Прежде всего я должен поблагодарить и извиниться перед тобой, мой дорогой, вместо отдыха и спокойных занятий я втянул тебя в наши печали и заботы. Но что поделаешь? Трагическая смерть Франчески выбила нас из колеи, и Рита совсем не спит по ночам.
Мой старик посоветовал перемену места. Вот и пригодились отделанные комнаты! Надо прислать только, так сказать, "текущий инвентарь" из кружев, лент, цветов и т.п. Лючия обещала все это устроить. Уж извини, знаю, что вашему брату, ученым, бабы одна помеха.
Надеюсь переселение народов будет недолгим, как только Рита оправится, я переведу ее обратно в замок, и при этом переменю помещение, чтобы ничего не напоминало ей о ужасах, которые она пережила.
Мне до сих пор не удалось тебя спросить, что ты думаешь об этом случае и как ты объяснишь все происшествие?
Старик мой все, конечно, толкует в духе вампиризма, но с тех пор, как ты меня образумил и доказал ненормальность его умственных способностей, я с ним согласиться не могу, а все же во всей истории есть что-то ненормальное, нелогичное, так сказать...
Почему, например, умершую Франческу нашли у кровати Риты на полу, волосы и весь ночной туалет в полном беспорядке, точно она выдержала борьбу перед смертью. На лице и груди ссадины и синяки.
Можно подумать, что кто-то нечеловечески сильный раздавил или задушил ее, как муху. Заметил ты, что в ее мертвых, широко открытых глазах застыл ужас, а губы сжаты с какой-то решимостью.
С нее можно бы написать мученицу первых веков христианства или портрет человека, "положившего жизнь свою за други своя".
Если она погибла в борьбе, то с кем и за кого? Эту тайну она унесла с собой в могилу.
Я забыл попросить тебя не расспрашивать Риту об этой ужасной ночи. Ясно, она пережила что-то страшное, но не хочет или не может сказать. При малейшем намеке она бледнеет и трясется.
Представь, если Франческа была больна и в припадке билась у ее постели. Тут и более крепкий человек, чем Рита, может впасть в обморок.
Да, я, кажется, никогда в жизни не забуду того ужасного крика, когда она очнулась и увидела труп у своих ног.
Старик убежден, несмотря на то, что в окрестности все спокойно, что смерть Франчески дело рук вампира.
Он убил ее, буквально убил, а не засосал за то, что она помешала ему наслаждаться кровью, а быть может, и любовью Риты.
По мнению моего старика, бедная девушка погибла, защищая свою подругу.
Конечно, Рита многое могла бы тут выяснить, но я еще раз убедительно прошу тебя не расспрашивать ее. Пусть она сначала успокоится. А твое личное мнение я бы очень и очень хотел знать.
Распорядись, голубчик, поставить кушетку посредине комнаты, около столик или этажерку для цветов и книг.
Букет розанов каждое утро я уже распорядился доставлять к вам.
Любимая канарейка Риты также прибудет в лесной дом, и я боюсь, что эта певунья обеспокоит тебя больше, чем моя бедная, бледная голубка. Она стала такая молчаливая и печальная. О свадьбе я не смею и заикнуться.
И скучно же мне будет одному!
Утешусь тем, что большую часть дня буду проводить у вас.
Сегодня свежо. Распорядись протопить печи и даже камин. До завтра.
Д."
- А вот и еще, - протянул Карл Иванович другой листок.
"Конечно, - снова читал Джемс, - я далек от мысли считать свою беседу такой же интересною, как твоя. Ты ведь великий ученый! А все же, говоря правду, мне неприятно видеть, что Рита, моя невеста, отдает тебе такое предпочтение. Как-никак, а мое положение становится смешным.
