Неспешно закурили. Если честно, большой разницы между одесскими «Сальве» и легендарными папиросами Крамарчук не ощутил, но на всякий случай сделал вид, что последние нравятся ему куда больше. И в этот момент майор сделал то, чего он от него уж никак не ожидал — вытащил из кармана и положил на стол непочатую пачку «Мальборо»:
— Наверное, сложновато снова привыкать к папиросам, да? Не удивляйтесь, я уже знаю, что в вашем времени принято курить сигареты. Пробовал, собственно. Вроде ничего, но послабее будет.
— Да я, честно говоря, уж лет восемь, как бросил, а тут снова пристрастился, к сожалению, — подполковник повертел в руках сигаретную пачку, не обнаружив ни привычного акциза, ни надписей на русском языке:
— Трофей?
— Ага, — правильно понял его тот. — Изъяли у одного из матросов с потопленного эсминца. Собственно, не одну, конечно, пачку изъяли, но все предметы прошли по описи, так что…
— Товарищ майор, — Юрий ухватил, наконец, не дающую ему покоя мысль, неожиданно навеянную подаренными сигаретами, — можно один вопрос?
— Конечно, — почти искренне разыграл тот удивление, — вам всё можно. Ну, или почти все. И, кстати, совсем не обязательно называть меня по званию — во-первых, я младше, а во-вторых, вряд ли мое звание имеет для вас хоть какое-то значение. Так что для вас я просто Михаил. Или Миша, если хотите.
— Хорошо… Миша, но тогда уж и вы меня Юрием зовите. У меня ведь тоже ни ромбов на петлицах, ни звезд на рукаве, — Крамарчук шутливо огладил нижнюю рубаху, — небось, моя новая форма не без вашего участия появилась. А вопрос такой — среди изъятых вашими коллегами «предметов» не было вот такого аппарата с откидывающейся крышкой. На самой крышке — экран, а под ним — клавиши с русскими и английскими буквами? — подполковник, как сумел, описал ноутбук, показав руками его примерные размеры.
Несколько секунд царило напряженное молчание — майор, видимо, решал, вправе ли он обсуждать с подполковником эту, наверняка секретную, информацию:
— Вы имеете в виду ноутбук? — приняв решение, с потрясающей невозмутимостью произнес он незнакомое слово. — Да, подобных приборов было изъято три штуки, правда, с русскими буквами на кнопках только один. Два других принадлежали нашим, гм, иностранным гостям. У вас есть какое-то конкретное предложение по этому поводу?
— Ну, мне бы хотелось, как минимум, на него взглянуть. Вряд ли это будет особенно интересно для всех нас, но…
— Хорошо, думаю, это не сложно будет устроить. Например, завтра. Есть еще какие-нибудь пожелания?
— Да какие там пожелания, — Крамарчук отмахнул закуренной сигаретой из вскрытой пачки, — тут бы с тем, что имеется разобраться! Вы мне бумагу принесли? Товарищ Берия вчера говорил…
— Конечно, — майор раскрыл портфель, выложив на стол пачку бумаги. Следом появились две авторучки, бутылочка чернил, несколько очиненных простых карандашей, офицерская линейка из целлулоида и ластик:
— Вот, пожалуйста. Единственно, убедительная просьба, — он взял первый по счету лист, продемонстрировав Крамарчуку фиолетовый штамп в углу, — все листы проштампованы, поэтому, пожалуйста, не выбрасывайте их, даже если испортили. И, желательно, нумеруйте. Сдавать будете лично мне, и никому более, причем сдавать и заполненные документы, и испорченные листы. Это ясно? — подполковник кивнул.
— Вот и хорошо. Думаю, дня три у вас есть, вряд ли товарищ Сталин примет вас раньше. Так что, работайте. Постарайтесь вспомнить и записать, всё, что вам известно; любые исторические или технические подробности, касающиеся настоящего или будущего времени. Записывайте все, что придет на ум — мы найдем, кому в этом разобраться. Да, и вот еще что, — на стол легла тощая папочка, естественно, с грифом «секретно» на обложке:
— Один наш общий знакомый танкист, как выяснилось, не только увлекается исторической бронетехникой, но еще и неплохо рисует. В папке сделанные им эскизы некоторых еще не созданных танков, артустановок и прочего. Проглядите на досуге, возможно, сумеете их дополнить или наоборот, заметите какие-нибудь явные неточности и ошибки. Это, конечно, не чертежи, но будет интересно ознакомить с ними наших ведущих инженеров. Если что заметите, правьте прямо там, это копии. Сделаете?
— Конечно. Когда-то я неплохо рисовал и чертил, по крайней мере, на уровне оформления ротной стенгазеты.
Майор аккуратно затушил в пепельнице папиросу и встал:
— Юрий, я, с вашего позволения, удаляюсь. Если возникнет необходимость связаться со мной — обращайтесь к дежурному. Мне передадут в самое ближайшее время, максимум, через полчаса.
Крамарчук встал, провожая раннего гостя, первым подал руку:
— Михаил, мне было приятно вас видеть. Так уж выходит, у меня в этом времени очень мало товарищей… Собственно, их вообще нет. Вы ведь летели вместе с нами, сами всё видели. Кстати, что там с Виткиным?
— Да ничего, — вполне искренне пожал плечами майор, — он тоже здесь, во внутренней тюрьме наркомата. Хотите с ним встретиться?
— Пока нет, а вот после… наверное, захочу. Но сначала хотелось бы поговорить с… ну вы поняли, с кем.
— Поговорите, — совершенно серьезно кивнул Михаил, — в любом случае, поговорите. До свидания. Я к вам еще зайду.
— Заходите, конечно, — Крамарчук опустился на стул, не дожидаясь, пока бериевский порученец покинет комнату, — куда ж я теперь от вас денусь.
* * *
Не дожидаясь, пока чайник окончательно остынет, подполковник налил себе еще чашку чая и пододвинул оставленную Мишей папку. От напряжения первых после переноса дней он за эту ночь вполне отдохнул, однако приниматься за монотонную писанину, снова и снова выворачивая наизнанку мозги в поиске позабытых исторических фактов и подробностей еще не свершившихся событий, пока не хотелось. А вот посмотреть предложенные «картинки» — это без проблем. Развязав тесемки, Крамарчук вытащил нетолстую пачку листов. Бегло просмотрел, подивившись тому, что ефрейтор Геманов, оказывается, не только всерьез увлекается историей БТТ, но и весьма неплохо рисует. На каждом отдельном листе был изображен танк, бронетранспортер или САУ во всех четырех основных проекциях — сбоку, сверху, спереди и сзади. На обратной стороне имелись написанные от руки технические характеристики, иногда сопровождаемые произвольными ремарками в духе «обратите внимание на боевую массу и ширину гусеницы, а потом вспомните наши дороги в период распутицы — вот ведь идиоты?» или «до сих пор не понимаю, на хрена было производить это г…о аж до конца войны?».
Как Юрий и ожидал, техника была исключительно советской или немецкой, начиная от обязательного Т-34-85 и кончая не менее же обязательным «Королевским тигром». На отдельном листе, пришпиленном к обложке, другим почерком было описано содержание папки — номер страницы и изображенный на ней образец техники. Кроме тридцатьчетверки отечественная БТТ была представлена танками ИС-2, ИС-3, Т-44, Т-54/55, Т-62 и не слишком на себя похожим Т-72. Перечень самоходных установок включал почти всю военную и послевоенную линейку, от СУ-76 и ИСУ-152 до современных «Акации», «Гвоздики» и даже «Мсты-С». Немцев представляли еще неизвестные в сороковом году поздние модификации Pz-III и IV, несколько разновидностей StuG и истребителей танков, «Ягдпантера», «Штурмтигр» и «Ягдтигр». Разумеется, имелись в наличии и «Тигр» с «Пантерой», прорисованные с особой тщательностью и деталировкой — похоже, в своем модельном кружке ефрейтор специализировался в основном на немецкой бронетехнике. На бронетранспортерах автор, явно, отдохнул, хотя силуэты БТР-152 и БТР-60/70 трудно было бы с чем-либо спутать, а боевые машины пехоты и десанта Геманов и вовсе зарисовывать не стал, благо на полигоне НИАБ в Кубинке уже стояли их реальные прототипы.
