– Я быстро, – пообещал Петр и, выскочив из салона автомобиля, направился к заветному аппарату.
Трубку сняли почти мгновенно, и суровый голос спросил, с кем имеет дело.
– Альберт Вениаминович, это я, Васнецов, – проговорил Петр, озираясь.
– Где ты был, волчья сыть? – взорвался Литвинов на том конце провода. – Парни с ног сбились, тебя разыскивая. Мобильник отключен, из Сколково ты уехал, так, по крайней мере, этот костолом Трапезников говорит. Ты где находишься?
– В Москве, – быстро начал излагать суть дела разведчик. – Командир, меня хотели взять внутряки, внаглую, прямо в аэропорту. Сигнал мобильных глушат, сейчас говорю с вами по открытому каналу из таксофона на шоссе Энтузиастов. Мой водитель, таксист, дал солидный крюк. Вроде не увязались за мной, или просто потеряли в трафике. Что происходит, командир?
– Пирог делят, – объяснил руководитель внешней разведки. – Ты что, не в курсе последних распоряжений Хозяина? Вся эта хронополиция и прочая галиматья, она же денег великих стоит. Но понять, какое ведомство этим будет заниматься, сказать сложно. Внутряки, судя по всему, хотели хапнуть единственного специалиста в этой области, то есть тебя, а ты не растерялся и надавал им по шее.
Довольного хохота шефа Васнецов не поддержал, а только еще плотнее прижал трубку к уху.
– Ладно, – отсмеявшись, наконец, начал инструктировать опального подчиненного Литвинов. – Слушай сюда. Сейчас садишься в свое такси… номер, кстати, какой?
Петр быстро продиктовал номер и сообщил цвет автомобиля.
– Значит, садишься в такси и кружишь по району. Сейчас к тебе на всех парах летит зеленая волга, государственный номер «АА» ноль тридцать четыре. За рулем будет мужик с седой шевелюрой. Сядешь к нему в машину, и он отвезет тебя на центральную явку. Как понял?
– Все понял, Альберт Вениаминович.
– Исполняй.
Петр повесил трубку и попытался успокоиться. Сердце Васнецова бухало в груди, будто паровой молот, гулким звоном отдаваясь в висках. Телефон в кармане наконец подал признаки жизни и дернулся вибровызовом, говоря о том, что пришло сообщение.
Вытащив его из кармана, Петр с недоумение уставился на оживший аппарат. Сигнал был уверенный, шкала приема показывала полных шесть палочек из шести возможных.
– Господин Васнецов, – знакомый голос водителя заставил обернуться, и в ту же секунду в шею Петру воткнулась тонкая, почти невидимая игла шприца. – Что же вы так долго? Счетчик же капает.
«Как же все по-дурацки вышло», – пронеслось в голове у разведчика, и он медленно осел на асфальт. В глазах у него потемнело, и он провалился в липкие объятия искусственного сна.
Васнецов с трудом раскрыл глаза и уставился в белый потолок больничной палаты. Прежде всего, требовалось установить, гость он или пленник. Ни решеток на окнах, ни наручников на руках не было. На деревянной тумбочке у изголовья стояла ваза с полевыми цветами, рядом – авоська с апельсинами, что никоим образом не могло свидетельствовать, о его заточении.
Вскоре в палате появилась приветливая медсестра. Поздоровавшись и убедившись, что у Петра нет температуры или жалоб на самочувствие, она тут же снабдила его горсткой таблеток и заставила проглотить все до единой.
– Запейте водой, господин Васнецов, – говорила она, наблюдая, как одна за другой таблетки исчезают во рту Петра. – Данные медикаменты позволят в кратчайший срок вывести все токсины и уберечь вас от последствий инъекции.
Петр устало кивнул и, наконец, поинтересовался, где он находится.
– В ведомственной клинике, – сверкнула идеальной улыбкой женщина в белом халате. – Да вы не беспокойтесь. Альберт Вениаминович вам все объяснит.
– Литвинов здесь? – встрепенулся Петр и попытался встать с кровати, но сильные руки внешне хрупкой медсестры пригвоздили его к матрасу.
– Господин Васнецов, вам предписан строгий постельный режим. Вертикальное положение вы сможете принять только по приказу моего непосредственного начальства.
– Но Литвинов…
– Господина Литвинова в клинике нет, – пожала плечами медсестра, – но он просил тут же ему сообщить, когда вы придете в сознание.
– А как же мне в туалет ходить, – огорчился Петр, – если вертикально только из центра…
– В туалет можно, – секунду подумав, разрешила медсестра, – но только туда и обратно, и только в сопровождении персонала. Доктора вывели большую часть препарата из вашей крови, но он явно экспериментальный. Обо всех последствиях можно только догадываться.
– Ладно, – сдался Петр. – Бегать не буду. Сколько я был без сознания?
– Ровно трое суток.
– Ничего себе, – Васнецов даже присвистнул. Ну, ничего, таксистская морда, я тебя запомнил. В следующий раз встретимся, посмотрим, кто кого на три дня в музей мадам Тюссо отправит. – Да, кстати, цветы, апельсины – это от кого?
– Цветы – это так, чтобы было, – улыбнулась медсестра, поправляя выбившуюся из-под белой шапочки кудрявую челку, – а апельсины принес какой-то в сером костюме. Допуск у него имелся, просил передать большой привет от Ивана Ивановича и его сожаления по поводу инцидента.
Вильнув бедрами, медсестра вышла из палаты.
«Жизнь вроде бы налаживается», размышлял Петр. На счету – солидная сумма, он снова в деле, и сам глава службы, Литвинов, интересовался его здоровьем. Апельсины, удобная постель и очаровательная медработница неподалеку, – в таких условиях можно и побюллетенить. Вот только надолго ли?
Откинувшись на подушку, Васнецов заложил руки за голову и, уставившись в потолок, вновь, на этот раз мягко и безболезненно, провалился в объятия Орфея.
– Просыпайся, давай!
Петр с неудовольствием открыл глаза и увидел сидевшего перед ним Ивана Ивановича и стоявшего в углу и изучавшего лампу дневного освещения Литвинова.
– Не притворяйся, – продолжил «раб лампы». – Твой лечащий врач говорит, что ты здоров как бык. Наркотик, гиметропин, который тебе вкололи дружественные спецслужбы, полностью выведен и на тебе можно воду возить.
– Нашли ишака, – поморщился Петр.
– И не простую воду, а государственную, – с хитрой улыбкой подтвердил начальник внешней разведки.
Усевшись на кровати, Петр свесил вниз босые ноги и, схватив с тумбочки бутылку с минералкой, жадно припал к горлышку.
– Значит, пей себе да вникай, – удовлетворенный реакцией подчиненного, начал излагать суть дела Альберт Вениаминович. – Все, что происходило с тобой до сего момента, было не более чем клоунада. Почувствовав вкусное, несколько служб решили сыграть на опережение. Показать, так сказать, оскал и прибрать к рукам одного из немногих полевых агентов, имеющего опыт хроноопераций. Но ты не обольщайся на собственный счет, – резко посуровел он, видя, как лицо Петра расплывается в улыбке. – Лимон, вон, я тебе принес, на, слопай, чтобы эту рожу довольную соскоблить.
