Наконец он увидел указатель и понял, где находятся туалеты. Пересекая зал, он вдруг заметил в противоположном его конце Робеспьерра с двумя типами, которые тут же ринулись к нему. Алекс мгновенно скрылся из виду, юркнув в большой мужской туалет, вдоль стены которого тянулся ряд писсуаров.
В дальнем конце туалета, у раковины, какой-то человек в зеленом халате пялился в зеркало, внимательно изучая прыщики на своем лице. Больше в туалете никого не было. Алекс подошел к одному из писсуаров. Рабочий тем временем покончил со своим занятием, бросил взгляд на Алекса и вышел.
Зная, что в распоряжении у него, возможно, всего каких-то двадцать секунд, Алекс обвел взглядом выложенное кафелем помещение. Окна! На высоте человеческого роста красовались три окна, закрашенные белой краской. Разумеется, снаружи будут еще и вторые стекла. Он взялся за белые пластмассовые ручки запоров, попытался приподнять раму одного из окон, которая подалась всего на несколько дюймов. Оказалось, что никаких препятствий за окном нет, но в эту щель ему явно было не пролезть. Тут он услышал за спиной какое-то клацанье, а потом на кафель поставили что-то металлическое. Обернувшись, Алекс увидел старика в белом халате, с ведром и тряпкой. Поняв, что Алекс – пассажир, старик вытащил карманные часы и взглянул на время.
– Это служебный туалет. А пассажирский откроется только в шесть утра.
Думать нужно было быстро. Просто выйти тем же путем, которым пришел, он не мог. Единственный выход из аэропорта был в главном зале, но сейчас явно было не время носиться туда-сюда, да и люди Робеспьерра следовали за ним по пятам.
Тут Алекс, схватившись за грудь, рухнул на колени.
– Врача! – с трудом выдавил он, глядя на старика. – Мне нужен доктор.
Старик растерянно уставился на него, а Алекс повалился на пол и откатился к стене.
– Врача! – снова выдавил он.
Наконец поняв, что пассажир может вот-вот умереть, старик выбежал из туалета за помощью.
Алекс тут же вскочил, схватил пустое ведро, оставленное стариком, и, перевернув, подставил его под окно в качестве табуретки. Снаружи донесся какой-то шум и крики. Алекс схватил свой атташе-кейс и с размаху двинул им в окно, высадив не только стекло, но и раму. Он свесился в темноту и, крепко прижимая к себе атташе-кейс, вылез наружу, а когда звуки приблизились, спрыгнул в темноту.
Удачно приземлившись, он бросился бежать.
Бетонная дорожка вскоре вывела его едва ли не к самому входу, залитому яркими огнями, где выстроилась вереница такси, ожидающих прилетевших пассажиров. Дальше тянулся тротуар, а за ним – большая автостоянка с несколькими освещенными будками, где обслуживали пассажиров с собственными машинами. Ага, а вот и здоровенный черный лимузин, преследовавший его на темных московских улицах накануне ночью.
Алекс уселся в одно из такси.
– Видите вон ту черную машину? – спросил он водителя.
Тот взглянул в указанном направлении.
– Да.
– Сейчас скажу, что надо делать, а пока включайте счетчик и отъезжайте в сторонку, где потемнее.
Совершил посадку очередной рейс, и наружу потянулась длинная вереница пассажиров, получивших багаж. Среди них была и женщина средних лет с волосами, забранными под шляпку. Вместе с ней шел Робеспьерр и два его охранника. Значит, они больше не ищут его, мелькнула мысль у Алекса. На самом деле они встречали эту женщину и столкнулись с ним совершенно случайно. Они направлялись к черному автомобилю. Робеспьерр и женщина уселись на заднее сиденье, а охранники устроились впереди. Машина выехала со стоянки.
– Следуйте за этой машиной, куда бы она ни поехала, – сказал Алекс водителю. – Если не потеряете, я заплачу тысячу рублей сверх счетчика.
Черная машина выехала на шоссе и помчалась обратно к Москве. Вскоре показались кварталы жилых многоэтажных домов, а потом автомобиль оказался уже и в центре Москвы, с его высоченными офисными зданиями и ярко освещенными неоновыми рекламами клубов, у которых сейчас был самый разгар работы. Алекс взглянул на часы. В городе, который становился все более и более похож на Лас-Вегас, по крайней мере, по ночам, был уже час ночи. Автомобильный поток все еще был довольно плотным, но черная машина виднелась постоянно.
Робеспьерр спокойно закурил, не подозревая, что за ними следят, а охранник, сидящий впереди, закончил разговаривать по телефону, сложил его и убрал в карман.
– Звонили из больницы. Врачи говорят, что Жан-Жак поправится. Ему просто оцарапало голову, и он пришел в сознание, как только его привезли в больницу.
– Смотри, никому об этом ни слова.
– А как же Филиппов?
– Мы знаем номер его рейса. Пока этого вполне достаточно.
В это время Алекс с таксистом следили за тем, как черная машина подкатывает к американскому посольству и останавливается.
– Поехали, – сказал Алекс, бросая взгляд в заднее окно и про себя удивляясь такому странному результату слежки. Впрочем, день был длинный, и ему обязательно нужно было поспать. – В гостиницу «Шереметьево-2».
День 5. 7.00
С утра, в отличие от прошлой ночи, аэропорт «Шереметьево-1» был запружен громко переговаривающимися людьми, из громкоговорителей то и дело звучали объявления, слышался детский плач. Словом, этим ранним пасмурным утром все пришло к норме. Прежде чем вернуться в аэропорт, Алекс позавтракал в отеле и по мобильному позвонил Христенко. Но по голосу генерала сразу стало ясно, что их могут подслушивать. Алекс попросил его перезвонить через час, и Христенко понял, что должен говорить из автомата, чтобы никто не мог отследить номер.
Алекс уселся возле стойки регистрации рейса до Архангельска, куда летели в основном деловые люди, и тут его телефон зазвонил снова.
– Это я, – послышался голос Христенко.
– Я в аэропорту, на пути на фабрику «Макроникс». Что случилось на приеме?
– Передача состоялась. И я уверен, что никто ничего не видел. Елена должна была передать посылку связному из американского посольства. Я уверен, что это уже произошло.
– С кем у нее была встреча?
– Не знаю.
Зато знал Алексей. Это наверняка Джо Брентано. Ему было поручено отправить диск в Нью-Йорк, на его квартиру на Риверсайд-драйв.
Тут Христенко закашлялся и не мог остановиться, наверное, секунд десять. Алекс слышал, как он сплевывает густую мокроту.
– Да, Геннадий Игоревич, похоже, лучше вам не становится.
– Курить надо бросать.
– Дело не только в курении. Скажите, давно вы так кашляете?
– Около двух лет.
– А кровью харкаете?
– Ничего, как-нибудь поправлюсь.
– Думаю, вам лучше обратиться к врачу, – посоветовал Алекс, понимая, что Христенко серьезно болен. Он не мог сказать генералу, откуда это знает, но тренированный слух и глубокие знания сразу позволили распознать нечто очень серьезное, вполне возможно, даже туберкулез. В первый раз он услышал, как Христенко кашляет, еще в клубе, но тогда не придал этому значения. – Вам надо хотя бы обследоваться.
