Так прошла несколько минут.
Судя по показаниям приборов, мы были у самой границы станции «К», недалеко от того штрека, который пробили несколько часов назад, во время предыдущего рейда «крота». Но приборам едва ли можно было верить, их показания противоречили друг другу.
И вдруг буры на носу корабля издали резкий скрежещущий звук и с ровным гудением завращались в пустоте.
— Мы прошли через скалу! — радостно закричал Гидеон.
Я торжествующе вскинул вверх руки. Прошли! Наша миссия была завершена! Мы…
Но мы слишком рано обрадовались. В рубке послышался резкий металлический щелчок. Гидеон стал напряженно вглядываться в темноту.
— Наша обшивка! — наконец упавшим голосом сказал он. — В ней трещина.
Он посмотрел на едва теплившиеся шкалы приборов, а потом повернулся к нам.
— Обшивка лопнула из-за резкого перепада температуры. Мы вошли в ледяную воду, ребята, а обшивка была раскалена… — Он замолчал. — Но это еще не самое страшное. Хуже то, что приборы не соврали. Мы попали именно туда, куда хотели попасть. Мы на станции «К». Но станция затоплена!
Мы ошарашенно смотрели друг на друга, но времени на то, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию, не было. На станцию пришел океан!
Что стало с дядей Стюартом и доктором Коэцу? Если затопило станцию, значит, скорее всего, погиб и весь город. Выходит, все наши усилия были напрасными. Вероятнее всего, герметичность купола была нарушена и все, что было внутри, давно уже смято океанским давлением.
Нам нельзя было терять ни секунды.
— Надо выбираться отсюда! — прорычал лейтенант Цуйя. — Если в обшивке трещина…
Все поняли его с полуслова.
«Крот» с треснувшей обшивкой оказывался беззащитным заложником океана. Некоторое время нас могла спасать тонкая иденитовая пленка. Но ее надежность зависела от исправности всего корпуса судна, который она покрывала. Без ровной, герметичной, технически исправной металлической капсулы, на которую было нанесено покрытие, действие иденита могло прерваться в любую секунду.
А как только исчезнет иденитовый щит… Четырехкилометровая толща океана раздавит нас, как кувалда кузнечика.
— Послушайте меня! — настойчиво потребовал общего внимания Гидеон. — Где-то здесь, в толще породы, должен быть воздушный пузырь. Одному Богу известно где. Но если купол разрушен…
Гидеон замолчал на полуслове. «Крот» был слишком тяжел и слишком потрепан для того, чтобы снова стать полноценным подводным кораблем. А для всплытия на поверхность его двигателям просто не хватило бы энергии. Это была ничтожная надежда, но другой у нас не было.
Она теплилась всего несколько минут. Наш «подводный крот» перенес слишком много жестоких ударов.
От страшной жары кружилась голова, подкашивались ноги. Непрекращающийся вой и грохот разрегулированных буров разрывал барабанные перепонки. Мы слишком устали, для того чтобы управлять бурами с помощью рычагов ручного привода.
Первым не выдержал лейтенант Цуйя. Я увидел, как он зашатался и ничком упал на палубу. Сначала я не мог сообразить, что с ним происходит. И только потом понял: это был тепловой удар. Свою роль сыграл и отвратительный воздух, отравленный продуктами нашего дыхания и смрадом обгоревшей изоляции. Лейтенант потерял сознание. Нормальный человеческий организм не мог вынести таких условий.
Затем наступил черед Харли Дэнторпа — он выпустил из рук рычаг управления буром и мягко сполз на палубу. Я, пошатываясь, пошел к нему, споткнулся обо что-то, вгляделся в темноту — и с удивлением увидел Боба. Мне показалось странным, что он в такую минуту улегся спать прямо на палубе!
— Вставай, Боб… — заплетающимся языком стал я будить его. — Да что это с тобой?
— Джим! — раздался из темноты голос Гидеона. — Помоги мне, я не могу удерживать рычаги…
Его голос неожиданно смолк.
Я пошел туда, откуда он только что доносился, но делать каждый новый шаг было все труднее. Тут корабль сделал крутой вираж, и я повалился на палубу. Хотя, может быть, повернулся не корабль, а я сам? Я уже ничего не мог понять.
Но в общем-то это уже не имело значения.
Я врастяжку лежал на горячей металлической палубе. Я знал, что надо обязательно подняться и что-то сделать — чтобы восстановить контроль над неуправляемыми движениями корабля.
Но для этого у меня не было сил. Горевшие вполнакала лампы аварийного освещения поплыли и погасли. Я потерял сознание.
— Джим! Джим, сын мой! — Маленький Санта-Клаус в черной сутане о чем-то настойчиво говорил мне. — Ты должен выпить вот это!
В мой рот полилось что-то обжигающе острое. Задыхаясь и кашляя, я приподнялся на локтях и встретил спокойный взгляд голубых глаз отца Тайдсли.
— Что… Как…
— Тебе лучше помолчать, сын мой, — своим обычным теплым голосом успокоил меня священник. — С тобой все в порядке. Ты находишься в моем батискафе, мы держим курс на Кракатау.
— Кракатау? — Я тут же все вспомнил. — Но Кракатау затоплен, отец Тайдсли! Мы были там. Станция затоплена водой, там не осталось ни единой живой души!
Он недовольно нахмурился.
— Но мы все же пойдем туда, Джим. Может быть, там кто-то и уцелел.
Тайдсли почему-то отвел глаза в сторону.
Я поднялся на ноги. Оказалось, что я нахожусь в носовом отсеке батискафа — личного батискафа отца Тайдсли. Здесь каждый квадратный сантиметр был занят сейсмологическим оборудованием или образцами породы. На этом небольшом судне отец Прилив путешествовал в океане, изучал коварные повадки землетрясений, собирал научную информацию, без которой доктор Коэцу не смог бы разработать основы своей теории. Я много слышал про этот батискаф и теперь оказался на нем..
Но самое интересное было в том, что я здесь оказался не один!
Обернувшись, я увидел Гидеона Парка, его широкое чернокожее лицо, как обычно, светилось улыбкой.
— Джим, как я рад, что с тобой все в порядке! А то мы уже беспокоились. Все остальные пришли в себя примерно час назад, но тебя что-то здорово прихватило, парень!
— Остальные? — не совсем понял я.
— Да, в общем, все мы, — объяснил Гидеон. — Мы все-таки добрались до дна в эпицентре землетрясения, а там оказался отец Тайдсли в своем батискафе. Его приборы зарегистрировали колебания, которые распространял наш «крот». Рулевое управление «крота» напрочь вышло из строя, только буры продолжали работать — они были направлены вертикально вверх и месили придонный ил. Отцу Тайдсли удалось вытащить нас оттуда…
Гидеон задумчиво покачал головой.
— Это настоящий человек. Ведь у него на борту полно научных приборов да к тому же еще и десяток беженцев из Кракатау. Ты бы посмотрел, что делается в кормовом отсеке! Но он все-таки взял нас на борт… Так что теперь, Джим, мы в безопасности. Но что касается тех, кто остался в Кракатау-Доум — я имею в виду твоего дядю и доктора Коэцу…
