— Подожди, Фил. Не надо спешить с выводами. Я пришел не за тем, о чем ты думаешь. Слишком многое зависит от того, поймешь ли ты меня сейчас, поверишь ли, поэтому не спеши и хорошенько подумай, прежде чем примешь решение. А сейчас сядь и послушай.
Филин почувствовал, как его охватывает знакомое щемящее чувство, которое, как он знал, появляется у него накануне боя или в момент сильного нервного напряжения. Оно длилось недолго, и на смену ему всегда приходили спокойствие и трезвый расчет, не раз выводившие его из сложных ситуаций. Он сел к столу, совсем близко от посетителя, и пристально посмотрел ему в глаза.
— Я слушаю, хотя и не понимаю. Если ты действительно мой наставник, то, наверное, мог бы внушить мне любое желание, любую свою мысль без этих долгих разговоров. Я уже знаю, что такое твой мысленный контроль.
— У нас нет принуждения. Жаль, что ты до сих пор этого не понял. А контроль допустим лишь в начальной стадии обучения, ты ее уже прошел... И даже если бы я мог, того, что мне от тебя нужно сегодня, не заменит никакое внушение. Мне понадобится твоя собственная воля, чтобы добиться успеха.
— Я слушаю.
— Ты помнишь зал пластации?
— Да, я туда не пошел.
— В тот день было еще слишком рано, и ты ничего бы не понял. В этом зале мы можем изменять свою внешность. И не только внешность —все тело. Его строение целиком подчиняется нашей воле... Так вот, мне очень нужно, Фил, просто необходимо, чтобы ты вернул себе прежнюю внешность. Ту, которая была у тебя, когда ты был человеком. Этого никто не сможет сделать, кроме тебя самого, я могу только помочь.
— Зачем это нужно?
— Ты помнишь пилота, Фил?
— Того, на складе? Конечно!
— Мне кажется, этот человек подошел очень близко к решению самой главной задачи...
— Какой задачи?
— Он может предотвратить войну, Фил... И не только войну. Кажется, он может найти способ, который объединит несовместимые вещи — наше общество и общество людей...
— Как же он это сделает?
— Если бы я знал...— в голосе наставника прозвучала неподдельная горечь.— Над этой проблемой работали не один год наши ученые. Было доказано, что выхода нет. Что наше развитие целиком зависит от войны, от захваченных в плен и насильно обращенных в синглитов людей... И все же я никогда до конца в это не верил. Видишь ли, есть древние знания, сохраненные в наследственной памяти самих люссов и переданные теперь нам. Мы не можем разобраться в них полностью, потому что родовая память — это только основные инстинкты, законы поведения, там все страшно запутано, неясно. Множество позднейших наслоений... И все же можно сделать вывод о том, что когда-то, чрезвычайно давно, люссы уже имели контакт с другими мыслящими существами. Похоже, им удалось создать объединенное гармоничное общество, я даже подозреваю, что возникновение самих люссов как-то связано с этими существами, навсегда оставившими планету в глубокой древности. А потом пришли люди, и произошла какая-то трагическая ошибка. Может быть, эволюция исказила первоначально заложенные в люссов инстинкты, они одичали, превратились в тех ужасных вампиров, которых люди так боятся сегодня... Все это мои догадки — не больше. Но они дали мне право подозревать, что какой-то выход из создавшегося положения возможен. Знай мы его, эта война, принесшая так много горя и нам, и людям, давно была бы прекращена.
— Вам-то от нее какое горе? Одна польза...
— Ты несправедлив, Фил. Не забывай, что ты сам давно уже наш, и твое личное горе — трагедия всех тех, кто становится членом нашего общества, сохранив навсегда след насилия над собой, душевного надлома, тоски по оставленному человеческому дому. Это наша общая трагедия. И когда нам приходится брать в руки оружие, чтобы защищаться от людей,— это ведь тоже трагедия, Фил... Не зря же ты больше всего боишься именно этого.
— Я никогда не стану предателем!
— Не ты один, Фил. Не ты один. В том-то и дело. Война порождает неразрешимые противоречия. А ты говоришь — польза... Чудовищная необходимость — вот что такое для нас эта война. До прилета инспектора мы еще могли надеяться, что она кончится нашей победой, превращением всех людей в синглитов. Конечно, это ничего бы не дало, потому что сразу прекратилось бы и развитие нашего общества, не способного к размножению... Теперь же, с установлением контакта с Землей, все противоречия еще больше обострились. Войне не видно конца... Скорее всего, люди нас попросту уничтожат. Или изолируют, что одно и то же...
— Что может с этим сделать пилот?
— Не знаю... Во всяком случае, над ним не тяготеют предрассудки, порожденные во всех колонистах многолетней войной. Он может быть объективен. К тому же он официальный представитель землян на нашей планете. В общем, мне кажется, он имеет право решать. И надо ему в этом помочь. Предоставить все данные, все, что от нас зависит. Во время перехода, или «цикла», как ты его привык называть, наше общество становится практически беспомощным. Если бы не люссы, люди давно уже воспользовались бы этим. Я хочу предоставить пилоту такую возможность.
— Какую именно?
— Возможность выбора, свободу действий и право принять окончательное решение. Почему-то я верю в этого человека. Мне уже приходилось с ним сталкиваться, я ведь не только твой наставник, я выполняю еще и другие функции в нашем обществе. Пилот знает меня как координатора, хотя такой должности у нас не существует... К сожалению, во время нашей встречи у него не возникло по отношению ко мне ни доверия, ни добрых чувств. Поэтому сегодня я вынужден обратиться к тебе. Кое-что связывает вас, пусть немногое, но для человека с его складом характера этого может оказаться достаточно, чтобы тебя выслушать.
— В чем именно мне предстоит убедить пилота?
— Тебе не надо его ни в чем убеждать. Только привести его на поляну, где проходит цикл. Ты ее найдешь автоматически, инстинктивно. Он ее может не найти вообще— лес для него чужой. А если понадобится, станешь посредником между нами, поможешь мне передать пилоту всю необходимую информацию.
— Или завлечь его в ловушку...— чуть слышно пробормотал Фил.
Наставник сделал вид, что не услышал этого, а может быть, и в самом деле не расслышал, занятый своими мыслями.
— Видишь ли, Фил... Я должен тебе сказать и еще кое-что. Встреча с пилотом — это мое личное решение. Очень многие не разделяют моего оптимизма, предпочитают бесконечную войну и теперешнее существование... Пусть уж лучше решает пилот, и если он не найдет выхода — ну что же... Все кончится сразу, без долгой волокиты. Всех нас попросту не станет... Риск того, что это произойдет, очень велик, и я обязан тебя предупредить, чтобы ты мог все сознательно взвесить и решить.
