Но генерал Забазар слишком долго вращался среди союзников, которые умели мыслить другими категориями и понимали, что отступление может быть не только позорным бегством, но и тактической хитростью.
И он сумел здорово удивить своих офицеров, отдав приказ:
— Эскадре соединиться в походный строй. Приготовиться к срочному погружению. Курс на скопление Ми Ла Ман.
— А что будет с Рамбияром? — осмелился спросить один из заместителей генерала, чин которого позволял задавать начальству подобные вопросы.
— Рамбияр никуда не денется! — уверенно осадил его Забазар. — Для нас главное — ген бесстрашия, а он сейчас — на пути к Ми Ла Ману. Они пойдут кружной дорогой, и мы успеем их перехватить.
После инцидента с «Огненной кошкой» генерал понял, что в миламанской экспедиции не один корабль, и силы прикрытия мощнее, чем он ожидал. А значит, когда дело дойдет до схватки, каждый звездолет будет на счету.
Поэтому генерал не оставил у Рамбияра ни одного корабля и сделал все, чтобы уклониться от боя с миламанской флотилией.
Главной целью флотилии было высадить десант на Рамбияре, и ее командующему тоже не улыбалось устраивать с мотогалами встречный бой в открытом космосе — поэтому противники обошли друг друга стороной, не сделав никакой попытки выбить врага из гиперпространства.
На прощание генерал Забазар не забыл оставить своей пехоте внизу приказ: «Ни шагу назад!» — и пообещал вернуться, как только будет выполнена главная задача.
Оккупационных войск на Рамбияре было достаточно, чтобы весь десант миламанской флотилии надолго завяз в затяжных боях на поверхности планеты. А партизан начальник Главного штаба союзнических войск Мотогаллии, несмотря на всю свою интуицию, в расчет не брал.
Эпидемия морской свинки вспыхнула среди солдат союзнических войск совершенно неожиданно и сразу же приобрела весьма злокачественный характер.
Это было странно, поскольку вообще-то рамбиярская морская свинка была распространенной детской болезнью, которая встречалась только на океанском побережье и протекала обычно легко и без последствий.
К тому же «добровольцам» из союзнических войск должны были перед высадкой сделать прививки от всех болезней, включая неизвестные мотогальской науке.
Прививки действительно были сделаны, но большую часть универсальной вакцины украли интенданты медицинской службы для продажи на черном рынке. Поэтому солдаты получили недостаточную дозу и с самого начала оккупации страдали тяжелым насморком и расстройством пищеварения.
А потом на них навели порчу, и хотя заразить союзнические войска черно-белой чумой не удалось, «добровольцам» с лихвой хватило и свинки.
Больной мальчик с побережья под заклинания тридцати трех колдунов торжественно и с чувством оплевал кишащей вирусами слюной сержантский погон, украденный у его владельца в трактире, и оттого морской свинкой первыми заболели сержанты. У них опухло не только горло, но и все тело, а голос пропал бесследно, будто его и не было, так что они не могли отдавать приказов. А без приказов союзнические войска превратились в неуправляемое стадо баранов, с которым никак не могли справиться здоровые офицеры.
Офицеры не заразились только потому, что им прививки делались по полной программе, зато солдаты все до единого подхватили инфекцию от сержантов и тоже сделались небоеспособны.
Рамбиярские партизаны решили, что это подходящий повод для восстания, и начали наступление по всей планете.
Сопротивление оказывали только моторо-мотогальские гарнизоны и блок-посты, лучше защищенные от инфекции и от порчи, и благоразумные партизаны обходили их стороной, оставляя на закуску миламанским десантникам, которые уже захватили главную базу оккупационных войск и теперь занимались планомерным расширением плацдарма.
В городах и деревнях миламанов встречали, как героев-освободителей, и юные девушки в венках из цветов толпами карабкались на их глайдеры, мешая вести боевые действия.
Одежда многих девушек состояла из одних венков, но миламаны оставались к этому равнодушны — тем более, что среди них даже в десантных подразделениях преобладали женщины.
Ликование народа здорово задерживало продвижение десантников, но это не могло спасти моторо-мотогалов от разгрома. Полевой штаб оккупационных войск, потеряв всякую надежду, в панике запрашивал подкрепления, но из Мотогаллии слали только советы, первый из которых — обратиться к генералу Забазару.
Проблема заключалась в том, что ни в Генеральном штабе Мотогаллии, ни в Главном штабе союзнических войск понятия не имели, где означенный генерал находится. Его эскадра пропала, не оставив после себя никаких следов.
Вице-генерал Заразабах, которому Забазар отдал приказ «Ни шагу назад», пал смертью храбрых от случайного выстрела своего заместителя, не успев передать этот приказ кому-либо еще.
Прежде чем произвести случайный выстрел, заместитель Заразабаха четырежды полковник Тугудун забыл спросить, куда и зачем улетел генерал Забазар.
Тугудун надеялся победить всех врагов собственноручно и рассчитывал, что это принесет ему заслуженную награду — генеральское звание, новую должность и полную грудь орденов. Он даже свои приказы подписывал не «четырежды полковник Тугудун», а «врио[Временно исполняющий обязанности генерала Тугудун». Но это ему не помогло.
Врио генерала запросил подкреплений слишком поздно, но их ему все равно никто не дал. Дело в том, что Тугудун так и не решился сообщить наверх о том, что положение катастрофическое и скоро весь Рамбияр окажется в руках миламанов и партизан.
— Мы наступаем на всех фронтах, — докладывал врио генерала лично младшему помощнику запасного адъютанта Всеобщего Побеждателя, — и ввиду непреходящего героизма мотогальских солдат срочно нуждаемся в подкреплениях.
— По причине отсутствия свободных резервов и средств для доставки подкреплений к месту боев приказываю удвоить героизм, — отвечал маршал Караказар.
Удвоение героизма привело к росту потерь в геометрической прогрессии, и вскоре Тугудуну пришлось отбить паническую телеграмму в Генеральный штаб:
«Победа близка, но солдат не осталось совсем и боеприпасы на исходе».
«Но ты же воин Всеобщего Побеждателя, Тугудун», — отвечал Генеральный штаб, и врио генерала пришлось лично вести штабных офицеров в атаку, поскольку бой шел уже на территории его резиденции.
— Враг капитулирует, но некому поднять знамя Всеобщего Побеждателя над поверженной крепостью, — доложил Тугудун некоторое время спустя, когда миламанские десантники и рамбиярские партизаны, блокировав его на чердаке разгромленного штаба, кричали через дверь: «Сдавайся, вонючий мотогал!»
