— Джейрус, меня не было на последнем испытании машины. На какое расстояние она может выстрелить?
Чарбрасс выбрался из-под лафета и отложил в сторону гаечный ключ.
— Она может добросить двухсотфунтовый камень до края Базарной площади.
— Мне кажется, Мюрель не знает, что у нас есть катапульта, — сказал Блэк. — Иначе его люди не бродили бы так беспечно по площади. Хотя, возможно, он намеренно провоцирует нас, желая выяснить дальнобойность и скорострельность орудия. И все-таки я склоняюсь к мысли, что ему не известно о нашей катапульте.
Блэк осмотрел боевую установку, которая покоилась на приземистой платформе. Ее короткий толстый рычаг с массивным ложем мог обеспечивать угол броска от тридцати до сорока пяти градусов. Механизм взвода, обильно смазанный маслом, приводился в действие паровыми поршнями. Под небольшим котлом горел огонь, но Чарбрасс пока не поднимал давление. Предчувствуя длительную осаду, они экономили запасы воды, насколько это было возможно.
— Я рад, что мы установили эту штуку в Замке, а не на «Комете», — сказал Блэк. — В противном случае Мюрель использовал бы ее для осады нашей крепости.
На лице Чарбрасса засияла веселая улыбка. Из всех защитников замка только он, казалось, ни о чем не волновался. Заметив негодование Блэка, инженер виновато развел руками и сказал:
— Ты, наверное, думаешь, что мне безразличны твои страдания и судьба Филлис. Но это не так. Мне жаль и тебя и ее. Я слышал твой разговор с Мюрелем и беседу с Анн. И ты, конечно, прав, говоря, что муки Филлис не продлятся долго. Однако я представляю, что творится сейчас в твоей душе. Ты стараешься скрывать от нас свои эмоции, но это опасная ошибка. Подавив простые человеческие чувства, ты ведешь себя как невозмутимый герой. Такая двойственность может стать постоянной. Твой надуманный образ выйдет из-под контроля, и когда он овладеет тобой, ты потеряешь целостность и превратишься в жалкий обломок.
Тебе не следует поступать так, Дик. Это не поможет ни Филлис, ни другим. Ты изменился к лучшему за годы, проведенные в долине, и то, что дремало в твоем сердце, наконец-то вырвалась наружу. Тебя преобразила любовь к Филлис, хотя, возможно, ты думаешь, что любишь Анн де Сельно. Твое стремление добраться до истоков Реки…
— Послушай, Чарбрасс, — взревел Блэк, — какое тебе до этого дело? Ты выбрал плохой момент, чтобы выворачивать наизнанку тайники моей души. Сказать по правде, я не ожидал от тебя подобных нравоучений. Мы знаем друг друга двенадцать лет, и вдруг ты начинаешь говорить со мной так, будто мудрость веков забила из тебя фонтаном.
Инженер улыбнулся и поднял ладони вверх в жесте шутливого смирения.
— Эта долина является адом, и я проклятый человек, — ответил он. — Люди похожи на маленькие дамбы, и им время от времени требуется сбрасывать воду. Иначе их попросту прорвет.
— Ты странный малый, — сказал Блэк. — Я всегда это чувствовал, но теперь твоя странность стала слишком очевидной. Неужели на тебя так повлияли события последних дней?
— Тебе осталось назвать меня истериком, и диагноз будет поставлен, — с усмешкой произнес Чарбрасс.
Он снова склонился к раме катапульты и принялся за работу.
— Интересно, насколько ты типичен для своего времени? — не унимался Блэк. — Я встречал одну женщину из двадцать первого века, но она совершенно не походила на тебя.
Чарбрасс не ответил, и Ричард, раздраженно фыркнув, отправился проверять посты. Он, пожалуй, впервые удивился тому, что так мало знал о человеке, рядом с которым прожил столько лет. И это вопреки его врожденной любознательности, вопреки тому, что от Чарбрасса он получал огромное количество информации по истории, философии, антропологии и психологии. Инженер охотно делился своими знаниями, но почти ничего не рассказывал о себе. О его личной жизни Блэк имел лишь несколько отрывочных сведений.
В свое время Филлис тоже отмечала это, но, по ее словам, Чарбрасс являлся продуктом своей эпохи. Его скрытность объяснялась особой средой обитания и специфическим воспитанием.
«Ты должен понять, что он не привык к большим и открытым пространствам, — говорила она. — В его время Земля еще оставалась радиоактивным кладбищем. И он провел свое детство на Марсе, под куполами тесных и перенаселенных городов».
Блэк вспомнил, как потом их беседа перешла на исторические события двадцать первого века. Филлис рассказала ему о бомбовых ударах, которые уничтожили всю жизнь на Земле; о миллионах людей, улетевших на Марс с надеждой вернуться на родную планету. Уровень радиации был смертельно высоким. Им предстояли долгие годы ожидания и тяжелейшей борьбы за выживание вида.
«И эти блудные дети вернулись?» — спросил он ее.
«Не знаю. По какой-то причине регистрация телесных матриц прекратилась, и люди из второй половины двадцать первого века не возродились в этом мире. По крайней мере, я о них не слышала. Чарбрасс воскрес почти у самого устья Реки. Но он тоже не встречал людей из той эпохи».
Пока Блэк спускался по лестнице, его мысли перескочили на другую тему. Он вспомнил рассказы очевидцев, которые побывали у устья Реки. По их словам, это место напоминало им вход в чистилище. Могучие и крутые скалы сужались в узкий и темный проход. Бушующие воды мчались по порогам и срывались вниз цепочкой водопадов, которые скрывала за собой пелена густого тумана. Многие смельчаки уплывали туда на лодках. Однако все они нашли покой на дне неистового потока. Устье Реки окутывала тайна, не менее загадочная, чем дальнейшая история Земли.
«Но есть еще истоки! — подумал он с внезапным ликованием. — И несмотря на трудности к ним можно пройти по суше!»
Какой-то человек отыскал туда путь и вернулся с чудесным рассказом. На далеком острове он увидел огромную башню из белого металла, которую приоткрыл гигантский оползень. Башня походила по форме на грааль, а остров располагался на середине озера, в которое вливалась самая длинная из всех существовавших рек.
«Озеро и Большой Грааль. Туман и истоки. Экспедиция, которая удивит человечество!»
Блэк знал все о поисках древних и потерянных озер, которые давали жизнь могучим рекам Земли. Однажды он сам искал такое озеро, однако по прихоти судьбы пришел лишь к началу небольшого притока. Он так и не увидел колыбель великого Нила. И вот теперь, на берегу другой реки, Ричард мечтал отыграться за прежние неудачи. Он решил пройти по всем изгибам русла и, вопреки бесчисленным препятствиям, увидеть Большой Грааль и темное ущелье, из которого с ревом вытекала праматерь всех рек. А потом Блэк хотел найти дорогу к Большому Граалю и к тайнам этого мира, с его высокими горными хребтами, быстрой сменой дней и ночей, горячим желтым солнцем и звездами, чье сияние напоминало праздничный салют. Он хотел разобраться со всеми этими граалями и воскрешениями, с повседневным появлением напитков и еды, с вездесущими «как», «почему», «откуда» и «куда»…
