— Другими словами, Дор-Си застыл на грани жизни и смерти. Биохимические процессы протекают по анаэробному типу, то есть организм не нуждается в кислороде. Но скорость процессов чрезвычайно низка. Больше всего это напоминает спячку, но спячку глубочайшую. Что-то подобное пытались достигнуть по проекту «Гибернация» для глубинных полётов, но на момент нашего отлёта дальше опытов над головастиками дело не продвинулось.
— Вы можете разбудить кадета? — спросил эконом.
— Нет.
— А пытались?
— Я не уверен, что это следует делать наугад. Напротив, любая непродуманная активность может привести к катастрофическим результатам. К смерти. Или чему-нибудь похуже.
— Так что же вам удалось сделать, доктор Нарейка?
— Поместить кадета в саркофаг. Надеюсь, что броня его будет достаточно крепка.
— У вас есть для этого причины?
— Мозг кадета излучает омега-волны. Подобное мы наблюдали лишь дважды — в случае с Волкогоновым и… — Он осёкся. Редкое состояния для доктора.
— И в моём случае, не так ли? — проскрежетал голос из рупора.
— Да, Командор. У нас нет данных, являются ли омега-волны свидетельством перестройки организма или это просто второстепенный, малозначащий признак. Два случая — ещё не статистика.
— Теперь их три. Но оставим. Другой кадет, Ван-Ай, он мёртв?
— Да. Но не оттого, что упал с Глаз-башни.
— Нет?
— Высота Глаз-башни такова, что при падении с неё проявились бы несомненные признаки: вколоченные переломы, например. Ничего этого нет. Кости и внутренние opганы совершенно целы. Если падение и имело место, то с высоты самой небольшой, не выше человеческого роста. Лёгкие ссадины на коже, вот и всё.
— Но от чего же тогда он умер?
— Обширный инфаркт миокарда. Практически тотальный. Для молодого юноши это необычно, но не невероятно.
— Невероятно тут другое, — задумчиво проговорил Картье. — Как можно упасть с этакой высоты и не разбиться?
— Не знаю. Я при падении не присутствовал. Но если доблестный рыцарь сомневается, тело Ван-Ая всё ещё находится в секционной. Прошу…
— Я совершенно уверен в справедливости ваших выводов, доктор Нарейка. Просто я в недоумении.
— Боюсь, моё сообщение только усилит это чувство, доблестный рыцарь. — Казалось, деликатный Манаров не хотел расстраивать Картье.
— Давайте, чего уж там. Разбился контейнер?
— Нет, не разбился. Контейнер хороший, рассчитан на двести атмосфер, ещё с корабельных запасов. Когда мне его доставили, я заметил, что внутри располагается тёмная полупрозрачная субстанция. Чёрный Туман, если вы позволите. — Манаров баловался поэзией, и читать его отчёты рвался не каждый. — Как раз в это время проходила заключительная часть синтеза средства Аргента. Исключительно интересное вещество: метаколлоидное серебро в мю-связи с…
— Гм, — кашлянул Картье.
— Простите, я отвлёкся. Но вернуться к контейнеру удалось только через три склянки. Увы, к этому времени он был пуст.
— Как — пуст? Его кто-то раскрыл?
— Нет, он оставался герметически закрытым — да я его запер в сейфе. Привычка, знаете ли.
— Тогда куда же делось содержимое?
— Не только содержимое, доблестный рыцарь. Контейнер был пуст буквально.
— Что вы хотите этим сказать?
— Доблестный рыцарь Фомин уже упомянул о недостижимости чистоты: пыль, споры, микроорганизмы всегда присутствуют вокруг нас. Контейнер, хочу напомнить, представляет собою пустую прозрачную ёмкость. Не совсем пустую, остаточное давление десять в минус двенадцатой атмосферы остаётся, но для наших нужд этого обыкновенно достаточно. В глубоком космосе мы применяем другие контейнеры, с гораздо более высокой степенью вакуума, потому что…
— Гм, — во второй раз кашлянул Картье.
— Простите, я опять отвлёкся. Так вот, для сбора материала открывается вентиль, и внутрь контейнера проникает та или иная субстанция, пятьдесят миллилитров, после чего контейнер опять герметически закрывается. Повторно открыть его можно, лишь сломав предохранитель. Сделано это во избежание контаминации материала.
Когда я поместил контейнер в аналитическую камеру и присоединил его к специальному резервуару, также с вакуумом десять в минус двенадцатой, то выяснилось, что содержимого в контейнере нет. Более того, давление понизилось ещё больше. Напрашивается объяснение — я перепутал контейнеры. Но это просто невозможно.
— Более невозможно, нежели таинственное исчезновение содержимого?
— Именно так. Я потом посчитал — давление в контейнере снизилось до десяти в минус двадцатой. Возможно, даже больше, но это предел чувствительности моей аппаратуры. Такими контейнерами мы не располагаем.
— Но вы говорили, что для глубокого космоса есть какие-то особые контейнеры.
— Их спутать невозможно. Они иные и по виду, и по размеру. Не спутаешь же кошку с драконом. К тому же те контейнеры остались на «Королёве», здесь в них просто нет нужды.
— Прекрасно. — Картье, похоже, и в самом деле почувствовал уверенность в себе. — Подытоживая, можно отметить: причины гибели кадета Ван-Ая и странного состояния кадета Дор-Си неизвестны. Отчего сломался меч Ван-Ая и куда исчез фрагмент — опять неизвестно. Чем являлась тёмная субстанция, обнаруженная рядом с телом, — в третий раз неизвестно. Куда она делась из герметичного контейнера, да ещё прихватив с собою всё до последней молекулы, — в который раз неизвестно. Задача с очень многими неизвестными. Именно то, что нам сейчас и необходимо. Маленький подвиг ко дню годовщины Отлёта.
— Вы напрасно иронизируете, друг Картье, — поднялся доселе молчавший Гречко, — могло быть гораздо хуже.
— Например?
— Например, банальная вражда, ссора между кадетами, приведшая к смерти.
— Вы думаете, что подобное было бы худшим событием?
— Безусловно. Сегодня кадеты начнут смертоубийство, завтра послушники, послезавтра мы сами. Нет, я предпочитаю иметь дело с неведомой угрозой, сколь бы велика она ни была. Одолев врага внутреннего, всё равно станешь слабее. Одолев же внешнего…
— А если — не одолев?
— Мы ведь отчего полетели к Маленькому Муку? Отчего не остались у Небесов? Отчего, наконец, не стали вассалами Императора? Потому, что хотели чего-то большего, нежели покой. Вот мы и получаем желанное. Встречу с магией.
— Вы так считаете?
— И вы тоже, друг Картье. Да и каждый из присутствующих.
Фомин медленно кивнул. Конечно, это магия. Или, если уж очень хочется остаться на материалистическом фундаменте, пока ещё не познанные природные явления.
— Хорошо, допустим, вы правы. Магия. Что дальше? Среди нас магов нет. Обычные инженеры, космогаторы и прочие представители эры Межпотопья. Я б и рад переучиться в мага, да талантом обделён.
