Она склонилась над одним из них.
— Вот гадина! — невольно, на полувыдохе вырвалось из ее губ.
Чужак был отвратителен, омерзителен. И лежал он какой-то странный: не живой и не мертвый, будто огромная, неестественно правдоподобная кукла, андроид с отключенным питанием. Они не сдохли! Значит, они могут прийти в себя, ожить! Этот еще не хватало! Вспомнилось почему-то страшное галофото, черная Земля… и искринки золотые. Екнуло сердце. Жив! Он жив! Он там!
Светлана резко выпрямилась. И вовремя. Цепкая когтистая рука начала подниматься, тянуться к ее горлу. Жуткие нелюдские глазища, напоенные ненавистью, раскрылись. Но почему в них ненависть?! Ведь это же не люди, не существа, это… куклы?! Она успела подумать о ненужном сейчас, лишнем, поразившем ее. Но она подумала и о себе — отпрыгнула назад, буквально упала в кресло. Иван снова спас ее — спас в последний миг, спас лишь памятью о себе, пробудил.
— Убрать! Убрать!! — закричала она вслух, цепенея от ужаса. — Убрать их!!!
Разъяренный, трясущийся то ли от непрошедшей еще слабости, то ли от охватившей его злобы монстр, ринулся к креслу, ударился о незримый барьер, отшатнулся, взревел, заскрежетал непереносимым скрежетом. Острые пятисантиметровые когти рвали воздух, не доставали до лица Светланы совсем немного, руку протянуть. Гадина! Ожившая гадина. А там, за спиной поднимаются еще две таких… гмыхи, хмаги, гнухи — так их звали в «системе», только те были попроще, пожиже и послабее, для внутреннего пользования, а эти… нет, невозможно было смотреть на такую рожу.
Светлана уже прощалась с жизнью, когда в рубку ворвались семь шестилапых насекомовидных киберов. Она сразу и
не поняла, что это бортовой «мозг» звездолета исполняет ее волю, вздрогнула. Но когда механические твари сбили с ног всех трех монстров, опутали их клейкой и прочной сетью, поволокли прочь, она вырвалась из пут шока, рассмеялась — нервно, громко, надрывно. Она хохотала минут пять, не могла остановиться. Владычица! Да, она владычица этого звездолета XXVII-го века. Он послушен ее воле. И никуда не надо ходить, ее место здесь!
Смех отпустил ее сразу, он оборвался столь же внезапно, как и начался. И она расслабилась, нервное напряжение ушло. И слава Богу! Слишком долго оно копилось в ее теле, в ее мозгу. Хватит! Теперь нельзя упускать судьбы из своих рук.
Она включила полную прозрачность.
И повисла — одна, беззащитная, живая, нежная посреди лютой и безжизненной пустыни черного пространства. Так показалось ей в первый миг. Но тут же вернулось ощущение — не беззащитна! отнюдь не беззащитна! И тогда она тихо и четко произнесла:
— К Земле!
Никто не преследовал ее звездолета. И это одно было чудом. Ушли! Надолго ли? А может, подлинные хозяева кораблей просто отозвали их, чтобы разобраться, выяснить, в чем причина срыва… игры? Нет, какой тут срыв, игра идет по всей Вселенной, три корабля никто не заметит. Впрочем, не надо тешить себя иллюзиями. И нечего ломать голову! Все прояснится, рано или поздно прояснится.
Земля вынырнула из звездного мельтешения черной дырой, провалом. Она почти не отражала солнечного света. Светились звезды. Светилась щербатая Луна. Но Земля не светилась. Погибшая, черная планета!
— Господи, что ж это творится? — не сдержалась Светлана.
Ее вывезли с Земли спеленутую, разъяренную, ничего вокруг не замечающую. Но та Земля была светящейся, голубой, живой. Эта Земля была мертва.
Она висела над планетой и ждала.
Желание ринуться с заоблачных высот вниз, ринуться подобно коршуну — и жечь, убивать, уничтожать нечисть, было неудержимым. Да, именно сейчас, когда на поверхности не осталось ничего живого, доброго, светлого, когда можно было не бояться, что выбивая выползней, попутно перебьешь вдесятеро больше живых людских душ. Мстить! Мстить!! Мстить нежитям!!! Лишь железная сила воли не давала Светлане исполнить это желание немедленно, истово, сладострастно. Не время. Сначала надо идти туда… Золотники куполов сверкнули Божьим огнем, россыпью звезд, упавших с черного неба на черную мертвую Землю.
И вот тогда она дала команду:
— Вниз!
Свет за тройными рамами окна разлился внезапно, будто уже пришло долгожданное утро после вечной ночи. Иван вскочил на ноги, бросился к выходу из кельи.
Под сводами Храма шла служба. Молящийся люд оглядывался, задирал головы вверх, ничего не понимал. От света отвыкли, свет вызывал изумление. И никто не выказывал желания выглянуть наружу, разобраться, узнать в чем дело.
Иван шел быстро, почти бежал. На ходу он развернулся, нашел глазами Пресветлый Лик. Размашисто перекрестился. Серые, несущие тепло и добро очи смотрели сейчас только на него, одного. Иди, и да будь благословен! Все верно, без суеты, без спешки, без уныния и сомнений.
— Иду, Господи! — прошептал он.
И размашистым крупным шагом пошел к дверям.
Служитель в черном бежал, семеня и охая, рядышком, пытался удержать очнувшегося от поступка неосмотрительного, опасного. Но Иван лишь кивал на его слова, улыбался.
Когда они распахнули двери, свет почти погас — мерцающие его отблески колыхались в мрачнеющем небе. В мерцании этом, совсем рядом, над нижними ступенями длинной каменной лестницы, ведущей к Храму, висел большой, изъеденный временем и расстояниями, серый шар, усыпанный светящимися зеленоватыми точками.
И надо было по всем канонам и установлениям, по невытравляемой десантной привычке насторожиться, затаиться, спрятаться за толстыми стенами, пока не выяснится, что же это за гость незваный. Но на Ивана будто просветление снизошло. Посланец небес!
Он выскочил наружу и, переступая через тела выползней, направился к шару. Рогатые лежали повсюду, тысячами, обугленные, скрюченные, жалкие и противные. И не один из них не поднимался, не восставал. Они были мертвы. Иван лишь из брезгливости перешагивал через них, не наступал. Плевать! Ему не было сейчас до выползней дела. Он смотрел на шар. Сейчас. Еще немного!
И он не ошибся. От шара большого и обгорелого вдруг отделился шарик маленький, матово блестящий, опустился, раскрылся будто черный покрытый росой бутон. И вышла из него… Иван глазам своим не поверил.
— Света-а-а!!! — закричал он во все горло.
Она бросилась ему на шею, своими губами нашла его губы, впилась в них. Лицо ее было мокрое, но Иван не отстранился. Он целовал ее, дышал запахом ее волос, прижимал ее к себе, и все не мог поверить.
— Живой! — стонала она. — Живой!!
— Ты сбежала с флагмана?! — наконец, чуть ослабив объятия, спросил Иван.
— «Ратник» ушел. А я осталась! — прошептала она, задыхаясь, будто прошагала с десяток верст, не переставая плакать, не отпуская его. — Ты живой, Иван! Значит, они лгали! Все лгали! А я знала… ты живой! Тебя нельзя убить!
