— Противного случая не будет, профессор, — прервал его Спленнервиль, решительным жестом ставя точку. — Эта история меня интересует, и Мартин готов отправиться с вами. Не так ли, Мартин?
— Конечно.
Брэггс взглянул на Спленнервиля, потом на меня. Он улыбнулся несколько грустно и произнес:
— Как я уже сказал, я счастлив.
В тот же вечер около восьми часов я приехал к Спленнервилю домой. Мы ждали Брэггса и профессора Де Ла Крус, чтобы поужинать вместе и принять окончательное решение. Дег, фотограф, присев на краешек кресла, грыз соленый миндаль, беря его из вазочки на столе. Застенчивый по натуре, он явно стеснялся и потому, оказываясь в гостях у Спленнервиля, был обычно весьма молчалив. Я предложил ему:
— Ешь, Дег, пока есть возможность!
Он положил в рот еще одну миндалинку и смущенно, не поднимая на меня глаз, переспросил:
— Пока есть возможность?
Тут подошел Спленнервиль и рявкнул:
— В чем дело, черт побери? Тебе не нравится мой миндаль?
Молодой человек покраснел, и его огромные оттопыренные уши, казалось, засветились, словно неоновая реклама:
— Да нет, — ответил он, — очень нравится. Но Мартин сказал…
— Я слышал, что он сказал, черт побери! Ешь, пока есть возможность! Ешь, Дег, потому что на дне колодца тебе не приготовлено никаких лакомств! Ты ведь именно это имел в виду, Мартин?
Я возразил:
— Нет, я хотел сказать, что скоро придут Брэггс и этот испанец Де Ла Крус. Если Дег так стесняется нас, что же с ним будет, когда придут оба профессора!
— Да, да! — согласился Спленнервиль и добавил: — Де Ла Крус! Что за имя! Интересно, каким ты его себе представляешь, Мартин?
— Ну, ядерные физики все немножко похожи друг на друга. Высокий, лысый, с массивным выдающимся вперед лбом, как у марсианина, ни — Я умолк, потому что в этот момент вошел слуга-негр и доложил:
— Профессор Брэггс и профессор Де Ла Крус, господин Спленнервиль.
— Вот и хорошо. Проси. — И Спленнервиль направился к дверям. У Дега, которому с его места видна была соседняя комната, вдруг округлились глаза, он покраснел и быстро встал:
— Нет, это не марсианин, Мартин, — шепнул он мне.
Я тоже поднялся с кресла, и когда Брэггс и Де Ла Курс вошли в гостиную, обомлел от изумления.
— Эта история с колодцем, — пробормотал я, — похоже, полна неожиданностей…
Профессор Де Ла Крус шел навстречу Спленнервилю и улыбался.
Это была красивая девушка с медно-рыжими волосами.
Они приблизились к нам. Брэггс, как всегда, с грустной и чуть насмешливой улыбкой приветствовал нас.
— Добрый вечер, господа, — сказал он, — позвольте представить профессора Линду Де Ла Крус. Она спустится с нами на дно колодца.
Протягивая нам руку, девушка не улыбалась, а внимательно слушала профессора, называвшего наши имена. Я почувствовал нечто вроде горькой обиды на Брэггса. И когда пожал тонкую руку в черной кружевной перчатке, отрезал:
— Нет.
Она, конечно, сразу же поняла, что я имею в виду, и в глазах ее вспыхнула тревога. Но прежде чем она успела раскрыть рот, Спленнервиль пригласил:
— Прошу, господа, прошу… Пройдемте в гостиную. Оттуда видна река…
Пока мы шли в гостиную, он тихо спросил меня:
— Что значит это «нет», Мартин?
Я ответил ему лишь тогда, когда мы расположились в больших мягких креслах перед необъятным окном. Гигантские небоскребы Манхеттена сверкали огнями в вечернем мраке, ярко освещенные суда медленно скользили по темной воде. Я объяснил:
— «Нет» профессору Де Ла Крус. — И посмотрел на девушку. — Мне кажется, ей придется довольствоваться местом у колодца. Мы не сможем взять ее с собой вниз.
Мои слова заметно смутили всех. Никто не возразил, но я был уверен, что кроме Бреггса, все согласны со мной. Я заметил, как губы девушки дрогнули, но длилось это одно мгновение.
— Извините, господа, — снова заговорил я, — но речь идет о том, чтобы спуститься под землю, в какое-то совершенно неведомое и опасное место… И никому не известно, сколько времени будет открыт этот вход туда…
— В течение часа, полутора часов… — остановил меня явно недовольный моими возражениями Брэггс.
Но я продолжал:
— Час или полтора… Все равно придется очень спешить, бежать, если хотим выбраться на поверхность. Короче, предприятие это, безусловно, опасное и, насколько можно предвидеть, окажется невероятно трудным… — Я снова посмотрел на девушку. — Извините, — заключил я.
— Вы хотите напугать меня, господин Купер? — спросила она, сверкнув своими огромными глазами из-под медно-рыжей челки.
— Ничуть, но…
— Я не боюсь, — прервала она меня, — я отлично знаю, о чем идет речь, и сама вызвалась участвовать в экспедиции. Я очень сильная, господин Купер, — добавила она, — мои предки…
— Профессор, ваши предки тут ни при чем, — начал было я, — дело в том…
Теперь мне не дал договорить Брэггс.
— В нашей экспедиции, — твердо сказал он, — профессор Де Ла Крус как раз один из самых важных участников.
— Не сомневаюсь в этом. Профессор Де Ла Крус может подсказать место входа в туннель, ведущий к колодцу, и подождать нашего возвращения наверху.
— Возможно, я так и сделаю, господин Купер, — воскликнула девушка, — если испугаюсь или передумаю. Я не фанатичка, знаете ли…
— Профессор, — обратился Брэггс к девушке, — господин Купер имел в виду…
— Черт возьми! — воскликнул Спленнервиль, подкатывая к нам столик на колесиках, уставленный бутылками. — Что за церемонии? Почему вы все еще величаете мисс Де Ла Крус профессором? Мы ожидали встретить лысого ученого мужа с выпуклым, как у марсианина, лбом! Линда, — продолжал он, наполняя бокалы, — по-испански означает красивая. Черт побери, Мартин и мистер Брэггс, неужели вы не можете называть ее просто мисс Линда? Что же касается этой проблемы, то мы еще вернемся к ней. Не стоит сейчас обсуждать ее. Давайте выпьем коктейль, черт возьми, а потом отправимся ужинать.
Перед нами возвышался огромный сливочный торт, и мы уже собирались отдать ему должное, как официант вручил Спленнервилю конверт. От вскрыл его, прочел письмо и сообщил:
— Это телекс от корреспондента нашей газеты в Галифаксе, в столице Новой Шотландии. Я просил его собрать сведения об острове Оук, — продолжал редактор, размахивая листком. — Он пишет, что после смерти Ресталла остров сделался местом паломничества множества туристов, особенно по субботам и воскресеньям. Но теперь там, похоже, никого нет. Несчастная семья Ресталла покинула его… Это, впрочем, не означает, что там теперь пустыня.
