Кру остановился, остановились и братья.
Среди елей стоял резной столб, высотой почти в два человеческих роста. Снег местами густо облепил резьбу, но все же можно было понять, что на столбе вырезаны одно под другим семь человеческих лиц. Перед столбом был сложен из плоских каменных плит невысокий помост. Поодаль, с той стороны, где заходит солнце, виднелся ряд резных невысоких чурбанов. К одному из них шли свежепротоптанные следы, и пелена снега перед ним была изрыта. Кру снял лыжи, братья сделали то же.
Взяв Льока и Бэя за руки, старик провел их к столбику, перед которым был взрыт снег.
- Здесь лежит мой отец, - сказал он, - тут лежат все отцы и деды нашего рода.
Потом, положив ладони на головы братьев, старик заставил их склониться перед чурбаном.
- Отец, всегда оберегающий меня, - взволнованно заговорил Кру, прими их во внуки, как я беру их в сыновья! Я забуду, что погиб мой сын, они мне заменят его.
Ладони старика сделались еще тяжелее, и братья наклонились еще ниже.
- Отец, береги внуков своих, - продолжал Кру, - на тебя они надеются, нет у них защитника более заботливого, чем ты! Береги их жизнь, как бережешь мою! Дай им оружие и дай им огня.
Старик сжал братьям руки у кисти и потянул их к разрыхленному снегу.
Под пальцы Льока попал костяной нож, а Бэй нащупал топор.
Еще дважды нагибались старик и братья. Во второй раз они достали из-под снега по мешочку, куда было сложено все, чтобы разжечь костер, в третий раз - нож для Бэя и топор для Льока.
Хмурое с утра лицо Бэя просветлело: ему очень понравился топор и костяной нож. Такого хорошего оружия на его родине не умели делать. Но еще радостней было Льоку - наконец-то он стал настоящим охотником!
Старик обнял братьев и прижал к себе.
- Теперь у вас есть все, что нужно охотнику, лук и копье вам тоже дадут. Сын мой умер. Сейчас вы - мои сыновья. Будете ходить со мной на охоту и осматривать ловушки.
Последнее слово братья не поняли, Кру сказал его на своем языке.
- Что такое "ловушка"? - спросил Бэй Льока.
Тот немного подумал и ответил:
- Верно, это те хитрые палочки, что поймали в лесу глухаря.
Не снимая рук с плеч братьев, старик повел их к высокому резному столбу.
Он снял с пояса прозрачный пузырь, развязал его и вынул маленький берестяной коробок с застывшим салом. Положив сало на помост, сложенный перед идолом, он разрезал его на четыре части.
Одну часть он отдал духу, изображенному на столбе, и громко пообещал, что новые сыновья скоро принесут ему еще сала и вкусного мяса, если он будет им покровительствовать и помогать в промысле. Две части отдал братьям, а четвертую разделил надвое: половину съел сам, а другую закопал перед столбиком, где был похоронен его отец.
В селении, приютившем беглецов, жил человек, по имени Кибу, считавшийся лучшим мастером по выделке орудий. Его изделия высоко ценили соседи севера и юга.
Когда-то Кибу был одним из лучших охотников в стойбище. Однажды он пошел по следу раненого им оленя. Голодная рысь опередила его. Оба столкнулись у истекавшего кровью животного. Запах крови сделал рысь храброй. Ни хищник, ни человек не хотели уступить добычу. Рысь бросилась на Кибу. Они долго боролись. Человек задушил рысь, но она успела когтями и клыками так изранить охотника, что тот едва дополз до селения. Кибу пролежал три месяца, и когда поднялся, то его спина оказалась согнутой, как дуга лука, а правая нога словно одеревенела и не сгибалась. Только руки по-прежнему оставались ловкими и сильными, и Кибу нашел им дело. Он научился так искусно выделывать из камня разнообразные орудия, что ни в этом стойбище, ни в соседних не было ему равных.
К нему-то и привел Кру своих новых сыновей.
Кибу сидел у входа в землянку. Это был тот самый, заросший волосами старик, которого они видели вчера у колдуна. Перед ним на двух камнях лежала большая плоская плита. Склонив над ней кудлатую голову, старик затачивал сланцевый топор, осторожно водя им взад и вперед по шлифовальной плите.
Кру с братьями остановился перед ним, не говоря ни слова. Кибу даже не поднял головы. Льок с интересом следил за каждым его движением, а Бэю скоро надоело стоять, и он нарочно шагнул немного в сторону, чтобы тень его упала на плиту. Но и это не помогло - старый мастер продолжал медленно водить острием по плите, пока не решил, что топор достаточно заточен.
- Пришли? - спросил он, по-прежнему не поднимая головы.
- Пришли, - подтвердил Кру, - сыновьям нечем метать.
Кибу неуклюже поднялся с мягкого, чем-то набитого мешка, сделанного из целой шкуры олененка. Волоча больную ногу, старик сделал два шага, пригибаясь при этом так низко, что мог бы рукой коснуться земли. Чтобы рассмотреть братьев, мастеру пришлось сильно откинуть к спине голову. Пристально разглядывая Льока, старик улыбнулся, и курчавые пучки волос зашевелились на его заросшем лице.
- Ему не надо тяжелого копья, ему надо легкий дротик, - совсем молодым, как у юноши, голосом проговорил он, взяв руку Льока в свою. Она ему чем-то понравилась, и старик стал ощупывать ее, то сгибая пальцы юноши, то отгибая их в сторону.
- Такой рукой хорошо делать топоры и наконечники для стрел, - наконец сказал он Кру, - отдай мне его на выучку.
Кру помолчал, Льок и Бэй должны быть его верными помощниками, сильными и ловкими охотниками. Не для того он привел их из лесу и взял в сыновья, чтобы отдавать старому Кибу, хотя он и хороший мастер.
Теперь Кибу подошел к Бэю, постучал его по груди, ощупал мышцы и сказал:
- Вот этому дадим копье, этот справится и с медведем.
Копье называлось одинаково на языке обоих селений, и братья поняли, о чем говорит бородатый. Льоку стало обидно. Он, правда, много слабее брата, зато ловкостью поспорит с ним, да и хитростью тоже. Льок сердито, исподлобья взглянул на Кибу, но мастер опять улыбнулся юноше и, поманив его за собой, вошел в землянку.
Жилище Кибу было не похоже на все другие землянки в этом стойбище. О том, что здесь живут, напоминал лишь очаг и груда спальных шкур. Каждый уголок был приспособлен для выделки наконечников и топоров. У очага на четырех камнях лежала такая же, как у входа, гладкая плита с насыпанной у одного края кучкой мелкого песка. Тут же стоял горшок с водой. Немного подальше, но так, чтобы можно было дотянуться, не отрываясь от работы, на берестяной плетенке были разложены кремневые желваки - большие и маленькие, круглые и продолговатые. Вдоль одной стены ровными рядами тянулись топоры, тесла, долота, кирки. У другой - наконечники копий, дротиков и стрел. Отдельно лежало все, что нужно женщинам в хозяйстве, скребки для выделки кож, ножи, проколки.
Кибу с гордостью повел рукой, показывая на орудия, потом ударил себя в грудь, как бы говоря, что все это сделал он сам. Наклонившись, он поднял топорик и маленький наконечник стрелы, поднес к самым глазам Льока и причмокнул, будто ел что-то очень вкусное. Наконечник был так ровно обит по краям, а топор так гладко отшлифован и остро заточен, что Льок залюбовался. Он вспомнил грубые и кривые орудия, выходившие из рук Кремня, и уже с невольным уважением посмотрел на старого мастера. Все-таки хорошо уметь делать такие вещи!
